Холодные сердца

– Как же не было, когда вы почтенную хозяйку Лукьянову по затылку стукнули и на кровать принесли? Не стыдно женщину бить? А еще мичман.

– Да, приходил, – сказал Ингамов, не выказывая и тени беспокойства. – Старуха при мне в обморок грохнулась. Я ей помог. Что тут плохого? В доме у нее ничего не искал. Не докажете…

– Зачем приходили?

– Жаркову кое-что передать хотел.

– Это что же, до вечера не знали, что он убит?

– С чего мне знать…

– А господин Порхов сказал, что вы еще утром ему доложили о происшествии.

– Хозяин перепутал. Это было под вечер.

– Сами откуда узнали?

– На улице услышал. Устраивает?

– Так зачем приходили? – повторил Ванзаров.

– Уже ответил, – Ингамов перебросил чурку в другую руку.

– На флоте штыковому бою обучают?

Ингамов кивнул.

– А навык не забывается. Что ж, было очень интересно с вами поболтать.

– Прощайте…

– Может, еще свидимся, – сказал Ванзаров и хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл. Где в ту ночь были?

– Спал, – ответил Ингамов.

– Откуда знаете, про какую ночь спросил?

– А мне все равно. Я все ночи сплю. У меня две лесных биржи свидетелей. Видели, как я на досках спал. Как вам такое алиби?

– Нравится, – согласился Ванзаров и достал записную книжку с карандашом. – Необходимо, чтобы вы кое-что записали своей рукой.

Ингамов бросил чурку, как снежок.

– Диктуйте, – приказал он.

Ванзаров продиктовал: «Я вернулся на свой фрегат, чтобы гадов морских убивать». Секретарь записал шустро, все-таки практика, и протянул Ванзарову книжечку.

– Удовлетворил ваше любопытство?

– Вполне, – сказал Ванзаров, подобрал чушку и метнул в кусты. Деревяшка упала далеко. Поступок сомнительный для чиновника полиции, но отказать себе в удовольствии было нельзя.

Пристава не беспокоили. Городовые завалились спать, кто где мог, только бы подальше от начальства. А чиновники участка, узнав подробности ночных маршей, вовсе улизнули.

Недельский бродил по приемной части, тихо общаясь с важным собеседником. Собеседник был его сладкой тайной, о которой даже предводитель не знал.

Как-то раз в позапрошлом году Сергей Николаевич обнаружил, что мыслям его, самым дельным и гениальным, некто нашептывает веские возражения, а порой мудрые замечания. Поначалу он испугался, что это галлюцинация. Но однажды ему потребовался хоть кто-то, с кем можно обсудить трудный вопрос. И вот пристав, несколько робея, спросил голос. Голос немедленно ответил, хоть шутливо, но точно. И вообще предложил свои услуги, сколько пожелают. Пристав рад был вступить в дискуссию. И сразу выяснилось, что без голоса решительно невозможно обходиться. Голос был хорошо осведомлен обо всех событиях и даже о тайных намерениях пристава, был отменным спорщиком, поддразнивал, но всегда в меру, и вообще доставлял удовольствие особо тонкое, – как неторопливо почесывать пятку, доходя до истомы. Голос стал тайным советником, наперсником и лучшим другом, с которым пристав делил самые светлые часы своих ночей. Только стал замечать он, что у голоса характер портился, становясь все более вредным и несговорчивым. Но это пристав относил на неизбежность дружбы, когда уже не отделяешь себя от друга, становясь чем-то вроде сиамских близнецов.

Порой ему казалось, что неизвестный поселился у него в голове вроде таракана, и это только болезнь. Но голос высмеивал такую чушь. Иногда казалось, что голос прячется за спиной, – только оглянуться, и увидишь хитрую рожу. Но и это отпускало. Оставалась потребность слышать голос друга. Теперь, когда пристав вел напряженную охоту за хвостиком мысли, что опять ускользнула, голос взял манеру поддразнивать и лукавить. Вроде как бы знал нечто, чего так недоставало приставу, но манил и не объяснялся до конца.

– Что же ты хочешь… – спрашивал пристав. – Что даешь мне понять и сразу прячешь… О, коварный… Подмигни, что ль…

Голос отвечал тихо, но внятно.

– Так ведь все же в руках, только понять надо… Вспомни…

– О чем же?

– Так ведь записка… Разве забыл ты, пристав, о записке?

– Что там было? – спрашивал пристав. – Джек Невидимка… А если это неспроста?

– Вот-вот, теплее, – подбадривал голос.

– А если в этом намек, да такой, что увидеть страшно? Дескать, вот он я – новый Джек Потрошитель.

– Верно, – говорил голос. – И не поймаешь ты меня, пристав, как ни старайся…

– Почему не поймаешь?..

– Потому, что я фигу тебе показываю, рожу строю, а не видишь, слепец…

– Но постой… говоришь, не поймаю?

– Нет, не поймаешь… Поймай, если сможешь…

– Так ведь я же знаю… Я тебя почти угадал утром…

– А теперь снова не знаешь. Что, съел?

– Если все очевидно, как ясным днем, то выходит…

– Ну-ну, смелее… Хватит духу, а, пристав?

– Ежели это… Англия!

– О, как ты взял… Смотри, не удержишь. Горячо слишком.

– О, Англия, Англия! – вскричал пристав. – Всюду ты, где случаются козни. Все пакостишь, вредишь нам исподтишка, все гадости подстраиваешь. Нет от тебя покоя! За всем твоя рука чувствуется…

– И грязь на улицах, и предводитель ворует, и фонари не горят – тоже Англия гадит! – вторил голос.