Холодные сердца

– Сердечно рад, – сказал Ванзаров, беря Танина под локоть. – Только мой вам совет: об этом больше не заикаться. Посажу за подкуп должностного лица. Не надо вырываться, вдруг руку сломаю… Вот так и стойте спокойненько. Быть может, я даже выполню вашу странную просьбу… Не спешите благодарить… Если ответите на три вопроса. Как в сказке.

– Непременно… Благодарю вас…

– Первый: зачем вам это надо?

Танин все-таки освободился из цепкого захвата, всем видом демонстрируя мирные намерения и не пытаясь сбежать.

– Обстоятельства таковы… Надо жениться, очень надо, но хочется быть уверенным, что…

– Кто ваша невеста?

– Это второй вопрос?

– Нет, между первым и вторым.

– Прошу простить, но этого открыть не могу… Дело чести.

– Раз такое дело… – Ванзаров разгладил усы, слегка подбив их вверх. – Тогда второй вопрос: что вам сделал Жарков?

– Совершенно ничего… Мы с ним лично не были знакомы…

– Вот как? Остается самый простой вопрос: как провели вчерашний вечер, скажем, часов с шести?

Танин стал разглядывать крышу участка.

– Да я и не помню…

– Неужели гуляли на свежем воздухе с вечера и белую ночь напролет?

– Именно так, – согласился он.

– Звучит неуверенно. Не находите?

– Но это правда, Родион Георгиевич!

– Вот как? Тогда проверим вас…

Снова появилась записная книжечка с огрызком карандаша.

– Выбирайте любой чистый лист… – сказал Ванзаров, наблюдая за тем, как Танин тщательно разгибает книжицу, готовясь писать на весу. – Диктую: «Я… снова… вернулся… с большой… охоты… и нет… у меня… теперь… охоты… убивать… Стану… жить… как… невидимка»… Закончили? Давайте сюда…

Ванзаров спрятал книжечку, даже не взглянув. Танин пребывал в замешательстве.

– Для чего же это упражнение? – спросил он.

– Особая методика, позволяющая по типу почерка вычислить возможного убийцу.

– Неужели?

– Наука криминалистики совершает чудеса. Шагает вперед семимильными шагами. Обыватели, питающиеся криминальными романами, за ней не успевают.

– Но ведь убийца должен оставить образец почерка, – сказал Танин. – Иначе как же?

– Вполне возможно. Тем более с вас я подозрения не снимаю, – ответил Ванзаров. – Есть в вашем городе странная привычка: гулять ночь напролет и без свидетелей. У нас в столице это не принято. Не модно, знаете ли…

Приподняв шляпу, он скрылся в участке, совершенно не успокоив господина Танина.

6 Вечерний звон

Покой лег на Сестрорецк. Солнце зашло, но на небе светло. Ветер стих, воздух еле движется. Прохладно и свежо. С залива пахнет свежим морем и водорослями. Так пахнет чистота. На улицах стихло, обыватели разошлись по верандам и садам, где уже накрывают стол к вечернему чаю, режут бутерброды, вазочки наполняют вареньем, и суета дня слетает засохшей шелухой. Уездный город погружается в томную негу вечеренья, с неторопливыми беседами, с дымком над самоваром, гудком последнего паровозика и той особой, летней негой, что растекается медовой патокой по душе и телу, составляя главное наслаждение короткого северного лета.

Доктор Асмус был лишен этого неприхотливого удовольствия. Он вышел из обветшалого домика с замазанными белилами окнами и толкнул пяткой дверь, на которой красовалась табличка «Прозекторская». Пиджак и жилетку снял, рукава сорочки закатал по локти, а расстегнутый ворот не связывал галстук. Руки его были красны, как от ледяной воды. Он уселся на лавочку, сколоченную из доски и двух пней, и закурил тонкую папиросу, медленно и глубоко затягиваясь, как человек, давно не позволявший себе предаваться любимому пороку. Перед ним открывался мирный пейзаж с Никольской церквушкой и кладбищем при ней, что было удобным соседством с лазаретом. Кладбище густо заросло зеленью и не пугало больных мыслями о неизбежном результате лечения. А вечером выглядело уютным парком.

Асмус выпустил тонкую струйку дыма и стал наблюдать, как облачко, совершая магический танец, растворяется в прозрачном безветрии.

– Экая странность: доктора курить не советуют, а сами пользуются. Вот и верь потом советам докторов.

Ванзаров сел на лавку, снял шляпу и, пользуясь свободной обстановкой, скинул пиджак.

– Какой тут умиротворяющий вид. Невольно хочется умереть.

– Сыщики берегут здоровье и вовсе не курят? – спросил Асмус.

– В дела сыщиков я не лезу. А вот чиновники сыскной полиции давно побороли в себе пагубную страсть. Так что не искушайте без нужды. Запах табака мучительно приятен.

Доктор сделал глубокую затяжку, выпустил дым в сторону и тщательно затушил окурок о траву.

– На все готов ради здоровья гостей нашего городка… Вы исключительно пунктуальны, Родион Георгиевич.

– Стараюсь, Антон Львович. Но пока путаюсь в расстояниях. Они значительно ближе, чем в Петербурге.

– Что вы хотите, провинция. Все мелко и примитивно.

– Не скажите. Дело инженера Жаркова, что на меня так удачно свалилось, примитивным я бы не назвал.

– Неужели?

– Уж поверьте. Не часто такой выверт бывает. Здесь ваше слово очень важно. Что удалось накопать? Вижу, сил и времени потратили много. За что сердечно благодарен.

– Практически благодарить не за что, – сказал Асмус. – Я осилил только самый примитивный осмотр.