Холодные сердца

От этой мысли Артем ожесточился – не может он ничего сделать красиво, даже молодой женщиной овладеть в экстазе, говоря красивые слова, лаская, принося ей радость…

Увидев его готовность к близости, Майра начала снимать трусы, но Артем мрачно качнул головой:

– Минет.

– Вы знаете – я этого не делаю.

– Почему?

Она пожала плечами.

– Начинай!

– Я не умею.

– Учись.

– Нет, я не буду.

Майра попыталась сесть на диван, продолжая снимать с себя черные кружевные трусы. Вмиг рассвирепев, Бардаков что есть силы врезал ей ладонью по губам и в нос, другой раз, третий! Она взвизгнула, потом заорала благим матом. А он бил и бил, измазав ладонь кровью и соплями. Он изрыгал страшные ругательства и бил, бил, войдя в экстаз, не владея собой и своим разумом, потом схватил ее за короткие черные волосы, притянул к своему уже холодному бесчувственному члену, рыдающую, подрагивающую на костлявых коленях, толкнул в голову… И – о наслаждение!

А она это делала и горько рыдала…

Завершив, он оттолкнул ее, ушел к журнальному столику, залпом выпил налитую для нее рюмку водки.

Умывшись и одевшись, Майра сказала бесцветным голосом:

– Я больше не приду, – и ушла, не попросив денег.

Пьяный Бардаков уснул на диване, как был, без трусов…

…Толчок на ухабе вернул Артема к реальности из воспоминаний о прошлом – «лайнер» слетел с ровного покрытия асфальтированного шоссе и, подрагивая, пылил по гравийке к заводским воротам.

Расторопная охрана растворила высокие железные полотна ворот. «Мерседес», не сбавляя скорости, выскочив с грунта на бетон, влетел на заводскую территорию. Бардаков сердито засопел – что это он в воспоминания ударился? Неужели всему виной паршивая запись на диске?..

Новый «мерседес» встал у желтого здания заводоуправления. Его уже ждал перед входом задумчивый сын Антон. Бардаков, сердито зыркнув на сына сквозь тонированное стекло, толкнул дверцу. Давно уже закон запрещал тонировку стекол, но ему закон не указ – он, великий Бардаков, выше закона, как вся так называемая элита.

Выйдя из машины, Артем поправил галстук и пиджак, хлопнул сына по спине, выражая этим жестом доверие и вопрос, увлекая к дверям, спросил вслух:

– Что они?

– Бузят.

– Где Игорь? – спросил об Огурцове.

– Пытается урезонить.

– Пойдем к ним. Сам поговорю.

Рабочие мрачной толпой стояли у задних дверей управления, слушая сбивчивые объяснения молодого управляющего, жалкого, испуганного, стоявшего перед ними на крыльце.

Появление Бардакова испугало рабочих. Они уперли взгляды в бетон отмостки.

Бардаков, улыбаясь ядовитой улыбкой, зычно крикнул:

– В честь чего устроили маскарад? Работать надоело? Устали, вашу мать, так раз так!

– Зарплаты опять нет! – вскрикнул жалкий паренек из-за спин более пожилых мастеров. – Президент сказал, что накажет за невыплату… Сейчас есть закон!

– Что?! Закон, вашу мать?! – тут же вскипел Бардаков яростью, как он умел, глядя на рабочих. – Я – ваш закон! Вы все от меня зависите! А президент, он для меня президент, а не для тебя… Сейчас назову обидным словом, вскинешься, убью кулаком! Он мой президент, а не ваш… Рот закрыть, жрать землю и меня слушаться, вот так теперь! Ты денег захотел? А ты научись сначала работать! Ты еще ни хрена не умеешь, а деньги требуешь! Есть работа – работай! Что еще надо?

– Денег совсем нет, Артем Петрович, – льстиво пропел изрытый морщинами мужик лет пятидесяти.

– Да ну на хрен! Витек! Какие тебе деньги? Ты же бухарь! Тебе дай денег, ты в запой уйдешь на неделю!

Рабочие вокруг маленького Витька заулыбались. Бардаков уловил перелом в настроении работяг. Он понял, что опять сломает их и заставит работать на голодное брюхо. Прошли те времена, когда он платил им зарплату, пусть с небольшой задержкой. Теперь он кормил обещаниями да выдавал под запись продукты по спекулятивной цене – за годы владения заводом он научился извлекать прибыль из всего, а обман многочисленных работяг делал и без того малую себестоимость фарфора совсем дармовой. А закон об ответственности за неуплату зарплаты – чхал он на него и не собирался утираться. Применить к нему никто этот закон в области не посмел бы: начальство такие же воры. А и применили бы? По сравнению с его выгодой смехотворные штрафы он бы заплатил с насмешкой над своими работягами – не им же даже эти крохи обломились бы. Хитрый и умный этот строй нового процветания! Смотрите и облизывайтесь!

– Были деньги! Были! – заорал снова Артем, высоко подняв руку, сосредотачивая их внимание. – Были, но теперь их нет!.. Или вы хотите, чтобы вас считали чмошниками?! Ваш завод считали дерьмом?! А если завод дерьмо, его владелец дерьмо, то вы все дерьмо! Все! Вы дерьмо?! Нет, вы ответьте!

– Нет! Нет, не дерьмо, – вяло отзывались рабочие.

– И я так думаю. Потому купил на вашу зарплату новейший «мерседес». Пусть видят и знают: «Луговский фарфор» – фирма что надо! А? Правильно? Или нет?

Работяги сопели, зыркая исподлобья.