Холодные шесть тысяч

— Ты сам не искал встречи. Таким образом отстранялся от отца, знаю.

— Я жалею об этом. То есть об этом аспекте.

— Хочешь сказать, тебе понравилось, но ты сожалеешь о том, что тебя подвигло, и о том, что ты выбрал не то время?

— Я жалею, что тебе пришлось платить.

Дженис сжала его руки:

— На что ты намекаешь?

Уэйн покраснел. Черт — в его-то возрасте.

— Просто подумал: почему бы и не повторить.

— Да ну. Теперь, когда я в таком виде…

— В первый раз редко получается так, как хочешь.

Вышло все нежно. Так, как он хотел и планировал.

Тело ее тоже иссушила болезнь — острые кости, обтянутые посеревшей кожей. Горьковатый привкус дыхания. Раньше от нее пахло джином и сигаретами с ментолом — и ему это нравилось.

Они катались по кровати. Кости ее задевали ему кожу. Они долго ласкались и целовались. Ее грудь утратила былую упругость. Ему это нравилось. Прежде она была высокой.

Силы еще не покинули ее — она его отталкивала и притягивала, прижималась и хваталась. Они перекатывались; она целовала его тело, он — ее.

Вкус ее говорил о болезни. Сначала это ошеломило его, но вскоре он привык. И стал пробовать ее там. Целовать новые шрамы. Дыхание ее стало слабым и прерывистым.

Он притянул ее ближе — она откинулась назад, помогая ему войти в нее. Протянув руку, он включил лампу, стоявшую тут же, на столике. Кровать залило светом.

Луч выхватил ее лицо и запрыгал на седых волосах, отразился в глазах.

Они принялись двигаться. Прижались друг к другу и замерли, смотря друг другу в глаза. Потом снова принялись двигаться, синхронно, и кончили вместе, практически одновременно. И закрыли глаза.

Дженис включила радио. Станция KVGS — «музыка у барной стойки».

Зазвучал голос Барби. Они так и покатились от хохота, сминая простыни. Уэйн сделал потише. Под мурлычущий аккомпанемент «Бондсменов» Барби запела «Сумерки».

Дженис сказала:

— Ты ее любишь. Мне Уорд говорил.

— Я перерос это увлечение. Или она.

Барби продолжала — зазвучала веселая «Шансон д’амур». Дженис сделала радио тише. Барби не смогла взять высокую ноту, но аккомпанировавшие «Бондсмены» выручили ее.

— Как-то мы случайно встретились в баре, года два назад. Выпили и обсудили кое-каких мужчин.

— Жаль, меня там не было.

— Ты там был.

— И всё?

Дженис прижала палец к губам:

— Больше ничего не скажу.

Барби запела мечтательную «Secretly» Джимми Роджерса.

Дженис вздохнула:

— Люблю эту песню. Она напоминает мне одного мужчину — мы встречались, когда она была в моде.

— Моего отца?

— Нет.

— А он знал?

— Узнал, да.

— И что он сделал?

Дженис поднесла палец к губам.

— Тихо. Я хочу послушать.

Барби пела — и даже ни разу не сфальшивила. Потом пошли помехи, и от мечтательного настроения не осталось и следа.

Уэйн вырубил звук и подобрался ближе к Дженис. Поцеловал ее и коснулся ее волос. Потом посмотрел в глаза:

— Если я предложу тебе помочь поквитаться с ним — ты согласишься?

Дженис ответила:

— Да.

Она уснула. Приняла обезболивающее и стихла. Уэйн разбросал ее волосы по подушке, укрыл ее пледом. Взглянул на часы — было 18:10.

Он сходил в машину и взял оттуда две сумки, ручку и блокнот. Вернувшись, запер дверь на щеколду и пошел в гостиную. Простукал стены. Пустот не обнаружилось.

Тогда он вернулся в спальню и стал обыскивать ее, пока Дженис спала. Выстукивал и щупал. И тут — ни пустот, ни швов.

Остался кабинет Литтела. Здесь ему удалось обнаружить тайник, расшатав одну из стеновых панелей.

Полки, короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра и какие-то гроссбухи. Компромат на профсоюз тимстеров и мафию, собранный Арден-Джейн.

Второй том — страница 84. Свидетельства против Чака «Тиски» Аюппы и Карлоса М. До Арден-Джейн донесся слух, она нашла ему подтверждения и записала все в тетрадь.

Март пятьдесят девятого. Окрестности Нового Орлеана. Карлос дает работу Чаку «Тиски»: его обманул «ублюдок каджун». Карлос сказал: ублюдка надо убрать. Чак повинуется. Убивает каджуна и закапывает тело. Напротив палатки с сосисками — километрах в тринадцати от Форт-Полка. Будете искать — найдете кости.

Уэйн вырвал страницу 84. Взял блокнот и написал записку:

Мистер Марчелло,

мой отец выкупил у Арден Брин (Джейн Фентресс) ее досье — еще до того, как она сбежала от Уорда Литтела. О существовании этого досье Уорд не знает.

Отец хочет шантажировать вас информацией, содержащейся в досье. Сможем ли мы это обсудить? Я позвоню вам в течение суток.

Уэйн Тедроу-мл.

Порывшись в столе Литтела, Уэйн нашел конверт. Сложил вчетверо записку и вырванный из тетради лист и сунул туда.

Запечатал и написал адрес: Карлосу Марчелло, отель «Тропикана», Лас-Вегас.

Сунул гроссбухи в мешки и вышел из кабинета. Перед тем как уйти, выключил в спальне свет и поцеловал спящую Дженис.

Коснувшись ее волос, сказал: «Я люблю тебя».

119. (Озеро Тахо, 4 июня 1968 года)