Холодный дом

– Но если и эта малютка не поможет, Эстер, я все равно буду мечтать о будущем. Я буду мечтать о далеком-далеком будущем, которое наступит через многие-многие годы, – мечтать, что, когда я состарюсь или, быть может, умру, дочь Ричарда, прекрасная и счастливая в замужестве, будет гордиться своим отцом и служить ему утешением. Или буду мечтать о том, как благородный и мужественный юноша – такой же красивый, каким некогда был Ричард, такой же полный надежд, но гораздо более счастливый – будет идти рядом с отцом в солнечный день и, почитая его седины, говорить себе: «Благодарю бога за такого отца! Его чуть не сгубило роковое наследство, но он возродился к новой жизни благодаря мне!»

О моя прелестная девочка, какое чудесное сердце билось так трепетно рядом с моим!

– Вот какие надежды поддерживают меня, милая моя Эстер, и, я знаю, будут поддерживать всегда. Впрочем, даже они иногда покидают меня, – ведь мне так страшно смотреть на Ричарда.

Я попыталась ободрить свою любимую и спросила, чего же она боится? Заливаясь слезами, она ответила:

– …Что он не увидит своего ребенка, не доживет…

Глава LXI Неожиданность

Никогда не исчезнут из моей памяти те дни, когда я часто навещала убогое жилище, которое так украшала моя милая девочка. Я больше не бываю в тех краях и не хочу бывать – с тех пор я посетила их лишь раз, – но в моей памяти они окружены ореолом скорби, и он будет сиять вечно.

Конечно, не проходило и дня без того, чтобы я не навестила Аду и Ричарда. Вначале я два-три раза заставала у них мистера Скимпола, который от нечего делать играл на фортепьяно и, как всегда, оживленно болтал. Признаться, я почти не сомневалась, что каждое его появление у молодых чувствительно отзывается на кошельке Ричарда, но даже не говоря об этом, в его беспечной веселости было что-то слишком несовместимое с душевным состоянием Ады, о котором я знала. Кроме того, мне было ясно, что Ада относится к мистеру Скимполу так же, как я. Тщательно продумав все это, я решила пойти к нему и сделать попытку деликатно объясниться с ним. Больше всего я заботилась о благе моей дорогой девочки, и это придало мне смелости.

Как-то раз утром я вместе с Чарли отправилась в Сомерс-Таун. Чем ближе я подходила к знакомому дому, тем больше мне хотелось повернуть вспять, – ведь я предвидела, как безнадежны будут мои старания повлиять на мистера Скимпола и как много шансов на то, что он нанесет мне жестокое поражение. Тем не менее я решила, что делать нечего, – раз уж я пришла сюда, отступать поздно. Дрожащей рукой я постучала в дверь, повторяю – рукой, потому что дверной молоток исчез, и после длительных переговоров меня впустила какая-то ирландка, которая стояла во дворике и, пока я стучала, кочергой отбивала крышку от бочки для воды, должно быть на растопку.

Мистер Скимпол лежал в своей комнате на диване, поигрывая на флейте, и при виде меня пришел в восторг. Кто же должен принимать меня, спросил он? Которую из его дочерей я предпочла бы видеть в роли церемониймейстера? Дочь Насмешницу, дочь Красавицу или дочь Мечтательницу? А может быть, я хочу видеть всех трех сразу в одном роскошном букете?

Уже наполовину побежденная, я ответила, что, с его разрешения, хотела бы поговорить с ним наедине.

– Дорогая мисс Саммерсон, с величайшей радостью! – отозвался он, подвигая свое кресло поближе ко мне и сияя очаровательной улыбкой. – Но, разумеется, говорить мы будем не о делах. А, стало быть, об удовольствиях!

Я сказала, что, конечно, пришла не по делу, но тема нашего разговора будет не из приятных.

– Если так, дорогая мисс Саммерсон, – промолвил он с самой искренней веселостью, – вы про нее и не говорите. К чему говорить о вещах, которые нельзя назвать приятными? Я никогда о них не говорю. А ведь вы гораздо приятнее меня во всех отношениях. Вы приятны вполне; я же не вполне приятен. Поэтому, если уж я никогда не говорю о неприятных вещах, так вам тем более не к лицу о них говорить! Итак, с этим покончено, давайте поболтаем о чем-нибудь другом.

Мне было неловко, но я все-таки решилась сказать, что хочу говорить о том, для чего явилась сюда.

– Я сказал бы, что это ошибка, – промолвил мистер Скимпол с легким смехом, – если бы считал, что мисс Саммерсон способна ошибаться. Но я этого не считаю!

– Мистер Скимпол, – начала я, глядя ему в глаза, – я так часто слышала от вас самих, что вы ничего не смыслите в житейских делах…

– То есть в наших трех друзьях из банкирского дома – Фунте, Шиллинге и… как бишь зовут младшего компаньона? Пенс? – принялся шутить мистер Скимпол. – Правильно! О них я не имею ни малейшего представления!

– Так, может быть, вы не посетуете на меня за навязчивость, – продолжала я. – Но, мне кажется, вы обязаны знать, что Ричард теперь обеднел.

– Боже мой! – воскликнул мистер Скимпол. – Но я тоже обеднел, как мне говорят.

– И что дела его очень запутаны.

– Как и мои – точь-в-точь! – отозвался мистер Скимпол с ликующим видом.