Холодный Яр

В прежние времена эти села были вереницей казачьих сторожевых застав – дальше начиналось Дикое Поле, царство орды. Оборону их укрепила сама природа – густыми лесами, холмами, глубокими долинами. Их жители издавна делили общую судьбу с близким Запорожьем, снаряжая туда юнцов и забирая оттуда стариков и калек. Красноречивы распространенные там фамилии: Отаманенко, Отамась, Осауленко, Хорунжий, Кошевой, Довбуш, Гармаш, Козаченко, Бунчуженко, Вернигора, Вернидуб, Запорожец и ряд других, известных в истории казачества. Там собирали народ под свои знамена Богдан Хмельницкий и Максим Зализняк[8].

Когда на Украину в первый раз выступили походом российские большевики, холодноярцы взялись за оружие, принесенное из царской армии, и начали с ними войну[9] – без какой-либо «социальной подоплеки», о которой говорят красные оккупанты. Чигиринский крестьянин знал, что земля, пропитанная потом и кровью его и прадедов, принадлежит не графам Давыдовым и Воронцовым-Дашковым, получившим её от российских царей, а ему самому[10]. Возрождение украинского государства в его глазах равнялось восстановлению попранных Москвою прав. Потому его и не прельщали лукавые слова захожих агитаторов о «земле и воле». Россиянин, белый или красный, для него был всего лишь москаль, извечный враг Украины[11]. И большевика, и деникинца он встречал одинаково – пулей.

Восстание в районе Холодного Яра отличали от прочих сознательность широких масс и поставленная цель – освобождение отчизны. В других уездах бунтовали, как правило, стихийно, если «товарищи» принимались драть с людей три шкуры. Тут же крестьянин недолго думая хватал винтовку и выходил на бой – как будто вернулись давние казацкие времена, когда простой хлебороб не расставался с оружием и неизменно был готов к стычке с татарами. Округу разделили на сотни, которые составили полк. Твердыней партизанского движения стал воспетый Тарасом Шевченко Холодный Яр, точнее – древний Мотрин монастырь неподалеку.

Название одной из многочисленных балок распространилось на весь край и всю организацию[12]. Калейдоскоп событий привел к тому, что Холодный Яр перерос локальные рамки: ряды его боевиков пополняли выходцы из Полтавской, Таврической, Херсонской губерний, галичане, украинские казаки с Дона и Кубани[13].

Одним из первых, кто заявил о Холодном Яре большевикам и белогвардейцам летом 1919 года, и погиб там, оставив по себе громкую славу, был Уваров, есаул Кубанского казачьего войска[14]. Первым же организатором и атаманом стал 25-летний Василь Чучупак, крестьянский сын из Мельников[15].

Кровью и заревом пожаров эта республика вписала яркие страницы в хронику освободительной борьбы. Одни Мельники потеряли триста человек, не учитывая «умиротворения», которое следовало за вражеской победой. Только Чучупаки отдали Родине пятерых сыновей. Холодный Яр показал десятки примеров пламенного героизма, какими может похвалиться не всякая страна – примеров, почти неизвестных за рубежами УССР. Мало кому из холодноярцев удалось эмигрировать[16]: они погибли в бою, в застенках ЧК, в арктической тундре, не опозорив своего знамени, на котором начертали «Свобода Украины – или смерть».

В советской Украине отдельные поэты и прозаики, в том числе и Хвилевой (когда он еще верно служил Москве), разрабатывают тему Холодного Яра[17], пытаясь убедить читателя в том, что войну там вела не нация, а лишь украинские кулаки – против русских и украинских «братьев-пролетариев». ГПУ издало внушительный том об исторических и «экономических» предпосылках восстания, а также о методах, которыми его подавили. Для чекистов эта книга стала учебником по борьбе с «контрреволюцией» в Украине[18].

Враг изучает прошлое, дабы приобрести опыт на будущее. А чем располагает наша наука? Помимо статей Александра Доценко, упоминающего Холодный Яр в связи с рейдами других повстанческих групп, есть одноименные пьеса Якова В'oдяного и очерк Михайла Середы, который полагается на русского, сотника Лихарева[19]. И Водяный, и Лихарев – ненадолго занесенные туда по воле случая – из кожи вон лезут, изображая себя рыцарями и военачальниками, а тех, кто годами руководил борьбой, заплатив в итоге своей жизнью, выставляют ничтожествами и предателями[20].

На мой призыв ветеранам Холодного Яра слать материалы по его истории откликнулся только Сергий Поликша, который очутился там в 1919 году, одновременно с Лихаревым[21]. Его воспоминания подтвердили, что в россказнях последнего правды нет и десятой доли. Что не помешало, однако, полковнику Середе переиздать эти небылицы еще и в «Украинском слове»[22].