Холодный как лед (ЛП)

Женевьева постояла над схемой, запоминая каждую деталь. Может, он не поймет, что она здесь была, если бумага останется на месте, но у мисс Спенсер была почти фотографическая память, не утратившая силу даже в таких напряженных условиях. Нужно только запомнить путь к бункеру. И где они держали Гарри.

Она идиотка, если даже рассматривает попытку спасти его. Что адвокатша из Нью–Йорка могла противопоставить трем мужчинам, которых можно описать только как террористов? Они считают, что выступают на правой стороне, но это не делает их менее ужасными. А в последние несколько лет Женевьеве с трудом удавалось даже отличать, кто хороший, а кто плохой парень.

Хладнокровно идущие на убийство мужчины не могут быть хорошими. Мужчины, следующие приказам и беспрекословно убивающие, были злом. И неважно, насколько красивым злом.

Не будь у нее оружия, Женевьева бы даже не подумала о спасении Гарри. Без пистолета она совершенно бессильна и могла бы лишь бежать и прятаться.

С оружием у нее есть крошечный шанс спасти Ван Дорна. И она никогда не сможет жить в согласии сама с собой, если не попытается.

Женевьева расправила плечи, откинула назад спутанные длинные волосы и пошла к открытой двери. Йенсен говорил, что каждая дверь, окно, любой выход в этом разбросанном строении находятся под электрическим током, который может прикончить беглянку. На схеме вычерчена система безопасности, но там не было ни единого признака прилагаемой электрической схемы, и Женевьева не рискнула попытаться проверить это.

Она могла только выйти через дверь, на свободу. И если погибнет при этой попытке, то так тому и быть. Так или иначе, Женевьеве Спенсер предстояло умереть.

На всякий случай она перепрыгнула через порог, стараясь никак не коснуться дверной рамы. И невредимой приземлилась на мягкую почву по другую сторону. Глубоко вздохнула, надеясь почувствовать чистый воздух свободы, но гниющая тропическая растительность пахла тяжело и незнакомо. Женевьеве нужно очутиться подальше от яхт, моря и островов. Если она вернется целой и невредимой в свою квартиру в Нью–Йорке, то оттуда больше никуда ее не выманить.

Конечно, технически, Манхэттен – тоже остров. Но он таким не кажется, а представляется основательным и безопасным районом, где приходится остерегаться только насильников и уличных грабителей–наркоманов.

И сумасшедших, на самолетах врезающихся в здания. Может, мисс Спенсер жила в выдуманном мире, воображая, что все было надежным?

Если на то будет Божья воля, у нее еще хватит времени поразмыслить над этим. А между тем ей нужно добраться туда, где они держат Гарри, и посмотреть, жив ли он еще. Если нет, то она сможет с чистой совестью бежать.

И это самое лучшее, на что Женевьева могла надеяться.

Глава 12

Пробираясь в джунглях, Женевьева старалась двигаться бесшумно, как крадущаяся кошка, но опасалась, что больше похожа на слона в посудной лавке. Перво–наперво, ошибкой было облачаться в белую футболку, следовало выбрать что–то более темное, менее заметное, чтобы слиться с окружающим миром. Женевьеве просто не доводилось прибегать к каким–то уловкам вне зала суда. Ни в каком кошмарном сне она не могла бы представить, что ей придется спасать свою жизнь, убегая с заряженным оружием за поясом, которое Женевьева готова была пустить в ход. Что если и впрямь придется стрелять в кого–нибудь?

Что если придется стрелять в Питера?

Она бы выстрелила, это даже не обсуждается. Не колеблясь и без раздумий. Пока не поздно.

Но такое вряд ли произойдет, мрачно решила Женевьева. Жизнь часто ставила ее перед трудным выбором, но убийство Питeра Йенсена слишком жестоко даже по меркам откровенно садистского мироздания.

Ни к чему напрасно тратить время на эти «а что если». Времени совсем не осталось.

Женевьева выставила пистолет, подкрадываясь к задней стенке сарая, где содержали Гарри, если верить тому плану острова. Не было слышно ни звука – никакого храпа погруженного в наркотический сон человека. Неужели поздно?

Прижавшись к стене, она осторожно выглянула из–за угла. Сбоку здания имелось оконце, но оно было затемнено изнутри, и Женевьева ничего не могла рассмотреть. Она подождала, затаив дыхание, несколько долгих секунд, и против воли память вернула ее к тому, как пришлось прятаться на яхте в подсобке, только чтобы после изнурительного выжидания оказаться лицом к лицу с заклятым врагом.

Если он в самом деле заклятый враг. Он был ее любовником – то, что происходило между ними физически, эмоционально, делало этот факт неопровержимым. Нет, все не так. У Питера нет эмоций, это только Женевьеву чувства подмяли под себя.

Но его сердце грохотало, его сильное тело тряслось, когда он держал ее в руках. Это не имело смысла, на Питера такое вообще не похоже, но сейчас у нее не было времени со всем этим разбираться. Если она выживет, то сможет сколь угодно долго препарировать безумие, что нашло на нее в последние тридцать шесть часов.