Холодный мир

Наверное, самая странная вещь, которую замечаешь в лагере № 7 и вообще в Тунисе, – это то, что здесь нет времен года. Я знаю, что на нашей планете много мест, где сезоны не очень жестко определены, но здесь что-то совсем другое: каждый день похож на предыдущий, с теми же облаками и падающими снежными хлопьями. Каждую неделю становится чуть холоднее, и Солнце гаснет еще немного, как будто мы находимся под лампочкой, на которой постепенно снижают напряжение. Люди живут в переполненных бараках, согреваются ночью, а сумрачным утром идут на работу. Снег кружится вокруг них, подобно рою светлячков. Все дни проходят по одному сценарию: работа, сон, и все с начала. Настойчиво возникает чувство, что нужно торопиться – времени у нас становится все меньше.

Никто во всем лагере не работает больше, чем Джеймс Синклер. Весь последний месяц он всецело занят разработкой дизайна нового корабля. После некоторых споров решено было назвать новый флот «Спарта». Мне сказали, что названия «Аламо» и «Верден» были отвергнуты, хотя я вообще не понимаю, почему они потратили на это столько времени, – видимо, для них это важно. Конечно, я слышала слово «Спарта», но меня никогда не вдохновляла история греческих воинов, удерживавших персидское вторжение много-много лет назад. Джеймс же уверен, что это будет символично. Что ж, если символизм будет способствовать успеху миссии – я за. Сейчас нам понадобится любая помощь.

Место постройки флота охраняется серьезнейшим образом. Я ни разу там не была, поэтому очень обрадовалась, когда Джеймс предложил мне провести экскурсию.

Мы едем в беспилотном электромобиле – Джеймс и я спереди, Оскар сзади, – как экстравагантная постапокалиптическая семья, отправившаяся на выходные.

С каждым днем лагерь все больше и больше меняется. Многие люди вступают в армию, посвящая все свое время тренировкам и упражнениям. Может быть, у правительства есть сведения о том, что новая война неминуема, или они сами и планируют ее начать. Или, может быть, лидеры Атлантического Союза думают, что мы вступим в бой с солнечными ячейками и их создателями здесь, на поверхности Земли. Когда каждый день видишь столько марширующих людей в военной форме, волей-неволей возникает чувство обреченности. Тусклый солнечный свет только усиливает это ощущение.

Наконец я вижу фабрику, окруженную забором с колючей проволокой.

Осмотрев с ног до головы, охранник пропускает нас к основному зданию. Оно напоминает мне склад, только метров триста в ширину и, кажется, абсолютно бесконечный в длину. Вокруг снуют рабочие, занятые производством новых корабельных модулей.

– А это здание как-то спрятано? – спрашиваю я, разглядывая высокий потолок.

– Да, мы построили вокруг абсолютно идентичные склады-обманки и даже посылаем туда людей в течение дня для достоверности на случай атаки. А если температура продолжит падать, мы сможем закончить работу в убежище. Мы работаем еще кое над чем, – говорит Джеймс, пока мы идем в глубь здания, и таинственно поднимает брови. – Совершенно секретно.

– Я вся внимание.

Он достает свой планшет и открывает на нем изображение, которое по виду напоминает колонию муравьев: бесконечные переходы тянутся во всех направлениях, закапываются все глубже и глубже в землю и заканчиваются огромной пещерой.

– Бункер?

– Мы называем это Цитадель, – поясняет Джеймс. – И то место, где мы находимся, идеально подходит для нее. Горизонт грунтовых вод здесь очень глубоко, а рядом находится большое скопление талой воды.

На диаграмме не указаны размеры бункера, но у меня появляется искорка надежды. Может ли он стать ключом к нашему спасению во время бесконечной Долгой Зимы?

– Насколько он большой?

Он слышит, с какой надеждой я это произношу, и отвечает осторожно практически очевидные вещи:

– Он может вместить всего лишь около пары сотен человек. Когда погода окончательно испортится, мы переместим туда самые уязвимые группы населения: больных и детей. – Здесь он делает паузу и поправляется: – Если погода испортится.

Мы оба знаем, что так оно и будет.

– Там будет вода?

– Да, и электричество.

Я удивленно сдвигаю брови.

– Очень трудно было опуститься на глубину, достаточную для сбора геотермальной энергии. Но я думаю, что мы смогли решить эту проблему. Я говорю «мы», но на самом деле это сделала команда немецких и скандинавских ученых – они просто гении. – Джеймс значительно оживляется: – На глубине двух сотен метров температура составляет около 8 градусов Цельсия. А если опуститься на пять тысяч метров, то будет уже 170 градусов.

– Вы можете пробурить так глубоко?

– Гораздо дальше.

Он открывает на планшете более детальную схему бункера, на которой кажется, что все переходы, само убежище и хранилище талой воды находятся очень близко к поверхности. От нескольких небольших помещений тоненькие проходы тянутся к самому центру Земли, подобно рыболовным лескам, опускающимся с лодки в глубину озера.