Холодный огонь

Как назло, поблизости не было ни одного кэба, а подмораживало все сильнее. Бреннон поднял воротник пальто и замотал уши шарфом. Пальцы щипало даже в теплых перчатках. В прозрачном морозном воздухе свет фонарей казался холодным, будто пробивался сквозь тонкий лед. Стояла такая тишина, что похрустывание снега под ногами разносилось по всей улице. Натан шел, задумчиво склонив голову; он любил пройтись, но сейчас жалел, что не стал искать кэб. Хорошо хоть, нет ветра – иначе по всей Росквилл-стрит свистело бы, пробирая до костей. Снег, к счастью, плотно утоптали, и не приходилось брести, утопая в вязкой каше.

Бреннон поглубже засунул руки в карманы, снова обвел взглядом улицу в поисках кэба, но ни одного не заметил. Он опустил голову, пряча нос в шарфе, и уставился на снег. У фундамента оград тихо шелестела поземка – тонкой вуалью она скользила вдоль камней, оставляя на них белый след. Бреннон тупо следил за ней, пока до него не дошло, что кругом абсолютно безветренно.

Вьющуюся по земле снежную дымку тянуло на север, к озеру. Бреннон очнулся, машинально сжал в кармане револьвер и, чуть не вскрикнув, отдернул руку – металл обжег его холодом даже сквозь перчатку. Да и в кого стрелять? Комиссар оглянулся – у противоположной стороны улицы мело точно так же. Снежная вуаль волнами катилась вдоль оград. Свет фонарей стал бледно-золотым и прозрачным, отчего тьма казалась еще непрогляднее.

В этом беззвучном скольжении снега было нечто завораживающее. Хрустальные шары золотистого света парили над улицей, слегка покачивались на фонарных столбах, как цветы. Бреннон поморгал и встряхнул головой. Подошел к ограде, наклонился и погрузил пальцы в волны поземки. Он ощутил сначала слабое тепло, затем холодное покалывание, а потом, едва по руке вверх скользнула ледяная волна, в Бреннона врезалось что-то темное, горячее и тяжелое.

Комиссар кубарем покатился по земле. Нечто фыркнуло ему в ухо и исчезло во тьме переулка. Натан проводил это ошалелым взглядом, опустил глаза, ощутив дискомфорт, – и вздрогнул. Рукав и перчатка были покрыты тонкой, но плотной снеговой пленкой.

– Какого черта…

Поземка по-прежнему текла вдоль улицы, однако чуть дальше уже клубилась на фут выше земли. Комиссар выругался и кое-как поднялся. Рука онемела, но он разогнал кровь энергичным растиранием и хищно оглядел улицу. Она была все так же пустынна, и Бреннон решительно двинулся вперед – к пышным клубам поземки, похожим на белый дым. Страха комиссар не испытывал – нечто было горячим, значит, вполне живым, из плоти и крови, а раз так…

Спустя несколько минут комиссар уловил в тишине отзвук шагов. Бреннон пошел медленнее и отчетливо различил, как кто-то рядом сбился с ритма – чужие шаги стихли через секунду после его собственных. Натан опасливо коснулся револьвера – тот все еще был похож на кусок льда.

«Ладно же…»

Комиссар ринулся в переулок, из которого доносились шаги, стиснул зубы и выдернул револьвер из кармана.

– Стоять!

Мог бы и не надрываться – переулок был пуст. Бреннон быстро обвел дулом «Морвейна» стены домов, крыши, крылечки. Никого. Судорожно выдохнув сквозь зубы, Натан выронил револьвер и стал растирать онемевшую от холода руку. Шаги послышались на Росквилл-стрит.

Это был человек. Определенно. Бреннон сунул руку во второй карман и сжал раскладной нож. Он тоже похолодел, но не так сильно, как «Морвейн». Комиссар щелкнул ножом, прижался к стене и сдавленно охнул – она была пронизывающе ледяная. Незнакомец тихо кашлянул. Комиссар вынырнул из переулка и увидел только черный силуэт, растаявший в ночи между двух домов. Впереди, вровень с крышами, клубился снег.

Было очень холодно. Дыхание превращалось в пар и тут же оседало на лице и бороде кристалликами льда. Бреннон медленно шел к клубящемуся снегу. В нем едва угадывались темные фонарные столбы, а над ними реяли бледно-золотистые светящиеся шары. Дышать стало почти больно от холода. Комиссар натянул шарф повыше.

Здесь жилые дома прерывались чередой магазинов – дорогих, с большими, льдисто блестящими витринами. Бреннон, стараясь дышать пореже и неглубоко, вошел в снежную взвесь. Пелена мельчайших колючих снежинок зависла в воздухе и слегка колыхалась. Оглядевшись, комиссар придвинулся к витринам. На одной из них снег лег странным, длинным узором – чуть наискосок, протянулся переплетением белых нитей. Натан проследил за узором и увидел продолжение на следующей витрине. И еще на одной, и еще, и дальше… Он двигался следом за узором, пока не остановился перед витриной, затянутой плотным слоем снега. Здесь воздух почти звенел от мороза. Бреннон сощурился, шагнул к витрине, и вдруг на ней сквозь снег проступил отпечаток ладони.

– Твою мать!