Холодный поцелуй смерти

В стороне, отдельно от всех, стоит Финн с двумя братьями — они в изысканных черных костюмах, вид у них строгий и собранный, рожки еле заметны в густых белокурых волосах. Мистер Трэверс говорит мне, что Финн провел весь Хеллоуин в камере в Старом Скотленд-Ярде: полицейский инспектор Хелен Крейн арестовала его за то, что он чинил препятствия полиции при исполнении служебных обязанностей. Потом она сняла все обвинения. Я с ним еще не разговаривала. Не успела. Но я знаю, что он ждет, чем я отвечу на его предложение, — примерно так же, как проклятие дрох-гвиде сидит у меня в голове и ждет моего решения.

Тавиш стоит совсем один, в исчерна-зеленых дредах черные бусины, серебро глаз скрыто за черными очками, длинное черное пальто беспокойно развевается на ветру.

Он говорит мне, что с Маликом все хорошо.

Тут в паузе между вдохом и выдохом все замирает.

И передо мной возникает поука Грианна в человеческом обличье, и в тишине трепещет пепельно-серый мех ее длинной шубы.

— Клиона, моя королева, изволит передать через меня свою глубокую благодарность за благополучное возвращение ее придворной дамы. — Голос у Грианны низкий, и в нем звучит и ее собственная благодарность. — Вот ее награда.

Грианна протягивает руку, и на ладони у нее возникает из воздуха золотое яблоко; до меня долетает легкий аромат лакрицы.

Я тупо гляжу на яблоко.

— Не ты первая среди волшебного народа поражена салайх-шиол, дитя мое, — ласково продолжает Грианна, — а обряд очищения не всегда полностью изгоняет вампирскую скверну. Но если яблоко тебе не по вкусу… — Она щелкает зубами, и вместо яблока появляется горсть посеребренной ежевики. — Тогда возьми ягоды. — Ежевичный сок оставляет у нее на ладони пятна, темные, словно вампирская кровь. — Попробуй, — негромко просит она.

Из дальних уголков сознания до меня доносится шепоток, он напоминает о волшебных сказках, о соблазнах и ядах. Я не решаюсь протянуть руку.

— Дитя мое, я приберегу для тебя другую смерть, не такую пошлую, как от отравленных плодов! — Она улыбается, ее черные клыки остры, а в светло-серых глазах загорается потусторонний желтый свет, и порыв ветра доносит до меня дуновение ее запаха — словно от мясного прилавка. — Даю тебе слово, они не причинят тебе вреда.

Ее слово — не просто слово чести, и магия за этим проследит. Впрочем, мне уже все равно. Я беру одну ягоду. Стоит мне вдохнуть ее густой аромат, как рот наполняется слюной, и я кладу ежевичину на язык и закрываю глаза, ощущая, как стекает в горло ее сладкая кровь. Все тело трепещет от золотистого нахлынувшего здоровья, я и не ожидала, что такое может быть от одной ягоды.

— Вот видишь, дитя мое, ничего плохого не случилось, — бормочет Грианна, и пальцами, кончики ногтей на которых выкрашены черным, кладет мне в рот еще одну ягодку. — Кроме того, моя королева предлагает тебе убежище. — Голос ее повышается. — Ее предложение действительно в течение одного года и одного дня, если ты не согласишься родить ребенка.

По толпе волшебного народа пробегает взволнованный ропот.

Все понимают, что пообещала мне поука и чем это грозит.

Королева предлагает мне свое покровительство. Кроме того, она — то ли намеренно, то ли нет — дает мне год и день на то, чтобы придумать, как снять проклятие дрох-гвиде, найти другой выход, не тот, который навязывает мне волшебный народ… Но это значит, что мне нужно сделать выбор.

Убежище или смерть.

Когда мне удается заснуть, я вижу сон. Снова и снова я вонзаю в демона кинжалы. Снова и снова разверзается его пасть и передо мной зияет бездна, глубокая, черная. Снова и снова я падаю…

Но Грейс обнимает меня и тянет, и клинки выскальзывают из его груди, и черная кровь хлещет в воду, словно чернильный смерч. Грейс толкает меня на алтарь, заставляет вжаться спиной в свое тело, наклоняется надо мной с улыбкой. Ее кудри расплываются вокруг головы темным ореолом. Глаза у нее бестрепетные, решительные, непоколебимые; уверенным и одновременно бережным движением она застегивает у меня на шее цепочку с пентаграммой. А над ней, за ней разверзается чернота бездны, она нависает, нацеливается…

И вот я стою в сквере у церкви Святого Павла в Ковент-Гарден. Я смотрю в безоблачное голубое небо над головой и наблюдаю, как посреди всей этой пустоты парит одинокая черная ворона. Такая же пустота заполняет сейчас все мои мысли, все мое тело, всю мою душу.

День Всех Святых.

Я пришла помолиться за мертвых.

Я пришла помолиться за Грейс.