Холодный путь к старости

Генерал пришел уставший, ему хотелось упасть на диван, вытянуть ноги и почитать что-нибудь о тайнах российской истории, но у порога его встретила жена с фанатичным блеском в глазах. Она пощелкивала крупными ткацкими ножницами, за спиной, через открытую дверь зала, виднелись пестрые кучки порезанного имущества…

– Папочка пришел, папочка! – с веселым криком выскочили из детской комнаты две дочурки, и Генерал почуял, что ему повезло…

Жена молчала, как грозовая туча, вот-вот родящая дождь, молнии, а может, и град, но, когда дети были закрыты в детской комнате, палка от младенческой кроватки сломалась о спину Генерала, голова его, как головка болванчика, закачалась, носимая жениными пощечинами из стороны в сторону, и Генерал расслышал:

– Если ты, падла, еще хоть раз со своей проституткой встретишься или вздумаешь на развод подать, ночью я тебе, спящему, подушку положу на лицо и сяду сверху. Зад у меня – свинец. Спишь ты крепко. Придавлю и задушу. Никому ты, мошна денежная, не достанешься. Никто тебя не спасет!..

Генерал внезапно осознал, что его обеспеченная жизнь на Олимпе периферийной части компании «СНГ» не так безопасна, как хотелось бы. Несмотря на то что он был в почете у высшего начальства и многие, благоговея, жали его руку и даже дрожали, заходя в его кабинет, получалось, что какая-то Зарипат, самая обычная жена, могла погасить все радости его высоконачальственного бытия в одно мгновенье одним только приседанием…

– … И мне ничего не сделают, – продолжала жена. – Мать двоих детей. Если порешу кобеля и одиночкой стану, у суда не хватит решимости оставить детей сиротами! Я не в себе сейчас. Нервы расшалились, состояние аффекта – аж пальцы дрожат. Ножом могу, как перезревшую курицу…

С этого момента Генерал стал избегать встреч с Мариной, и все его внимание к ней определялось весьма умеренной, точнее совсем небольшой суммой денег, которые он посылал ей на содержание и что делало его человеком порядочным и совестливым, по крайней мере – в собственных глазах. Но каких денег?! Что такое легко пересчитываемые тысячи по сравнению с зарплатой Генерала, под которую Марина прикупила объемистый кошелек? – Обглоданная кость собаке, милостыня из рук пенсионерки. Она знала, что Стас таких тысяч зарабатывает десятки, сотни и, высчитывая на калькуляторе свою законную долю в четверть зарплаты на ребенка, плакала и костерила соблазнителя на пару с матерью. Ее знакомые, переспав с главными врачами, редакторами, мэрами, прыгали по служебной лестнице через ступеньку и не задумывались о деньгах. Да и Марине до встречи с Генералом предлагали условия гораздо лучше нынешних, и когда она получила очередные три с половиной тысячи рублей месячного содержания, то позвонила Генералу на работу и шершавым, глотающим буквы голосом произнесла:

– Не родила бы, зная, как будешь кормить.

– Ты родила дочку! Мало того что дочку, так еще и мало на меня похожую, больше на Жульева, – ответил Генерал. – Скажи спасибо, что плачу за прошлую постель и жильем обеспечил.

– Да в тебя она, в тебя! Приходи, смотри! – с упреком крикнула в трубку Марина. – Новорожденные – все друг на друга…

– Не знаю, не знаю, – сомнение проскользнуло в голосе Генерала. – В роддоме явно Жульевские щечки, тем более – не сын…

– Щечки! Дурак! – крикнула Марина. – Кушает хорошо. Точнее кушала: мы приличное детское питание купить не можем. «Бону» надо! Сейчас похудела, так вся в тебя.

– Потерпите, – попросил Генерал, зарплату которого жена теперь скрупулезно сличала с расчеткой. – «Бона» слишком дорого. Детское питание дешевле берите.

– Машина для стирки нужна, а то все на руках, – принялась жаловаться Марина. – Нам бы автомат…

– Давай лучше «Малютку» купим, – предложил Генерал…

Сомнение что трещина, сквозь которую опустошается кувшин уверенности. «Еще хоть раз, хоть глазком, а вдруг моя, пусть девочка, но моя», – раздумывал после таких бесед Генерал и, выбрав вечерок, в который жена никак не могла установить его местоположение, явился к Марине в гости, чтобы в паре с Жульевым определить, на кого больше похож ребенок.

***

Мама Стелла с отвисшими, как обездвиженные часовые маятники, руками и Марина, державшая в руках запеленанного ребенка, удрученно стояли возле мужчин, потому что те говорили, не стесняясь:

– А ушки-то на мэровы похожи, – сказал Жульев, водивший глубокое знакомство с Хамовским. – Хорошие ушки, но чиновничьи, а о главах городов и о покойниках нельзя плохо. Она к мэру ходила, точно знаю. Место искала.

– Брось, Жуля. Самые обычные ушки, – не согласился Генерал. – У мэра – как пережаренные оладьи. А эти, как у моего зама, но он с Мариной не встречался, вот и у тебя похожие.

– Станислав Тихомирович, зачем мне зарплату менять на любовницу? – обиженно возразил Жульев. – Вы ж меня сразу… Для вас берег Маринку. Чувствовал, что западете. Да и носик у малышки, как у вас, с горбинкой. Приглядитесь.

– Где ты горбинку разглядел? – спросил Генерал, наклонившись. – Комарик подъездный куснул. Не уберегли.