Холодный рай

Его воспоминания нарушают звуки шаги, бесцеремонно ворвавшиеся в храм. Старик поворачивается, грозно сверкнув воспалёнными глазами, но сразу гасит смертельный взгляд под нависающим капюшоном и склоняется в поклоне:

— Чем я удостоился такой чести, что ко мне пожаловал сам правитель? — его хриплый голос сопровождается покашливаниями и с трудом сдерживаемыми стонами.

Идар останавливается, внимательно смотрит на сгорбленную в смирении фигуру, брезгливость появляется в душе, но и страх так некстати болью резанул по жилам — чувство неприятное, мгновенно захотелось убить старика, но Идар лишь усмехнулся, поправил на плече автомат:

— Что застыл, старый? Пора выполнять своё предназначение. Среди рабов… да и среди свободных много лишних вопросов накопилось, надо к богу их привести, чтобы дурных мыслей не было.

— Хримус голоден и требует жертву, — закаркал старик и Идар не сразу понял, что это смех. — Пусть мои ученики приведут того у кого скопилось много вопросов и народ собери… правитель. Сегодня вечером Хримус покажет свою силу, — уверенно прокашлял старец Харитон, не поднимая глаз на нахмурившегося Идара.

— Мне не нужны убийства, людей и так мало, — сверкнул глазами Идар, — что-то другое придумай.

— Лишь жертвенная кровь даст веру людям, — с нажимом произносит старец. Или ты хочешь, что бы безбожники снесли твою власть? Только страх удержит их от произвола и поселит в их душах любовь к богу… и к тебе, правитель, — старец вновь смеётся, каркая как простуженный ворон.

— Это мне решать, как меня будут любить люди, — властно произносит Идар, а старец вновь заходится в кашле. — Ты болен, старик, — без сожаления добавляет он.

— Нет, это не кашель, это смех, — старец внезапно поднимает взгляд и внутри у Идара, словно прошипел раскаленный металлический прут. — Я здесь, прежде всего, чтобы служить Хримусу, а ты его избранник, но можешь впасть не в милость, — шамкает старец Харитон.

— Ты вздумал мне угрожать? — неприятно удивляется Идар, но нехорошая дрожь пробегает по коже.

— Безусловно, нет, — старик опускает взгляд и Идар украдкой вытирает холодный пот со лба, — что я, такой же слуга как и ты, но я честно выполняю волю всесильного Хримуса, а он может вмиг выдуть душу у любого… и даже у тебя… правитель. Осмелюсь дать тебе совет, я помогаю тебе укрепить власть, а ты не вмешивайся в его божественные дела.

— И же, старик, ты борзеешь, — Идар незаметно цепляет курок АКМА, мысль свербит как шило в мягком месте, а может разрядить в него обойму и головной боли конец?

— Братан, это ты борзеешь! — внезапно из дальнего угла грота, где как крысы притаились зеки-людоеды, вырывается отважный голос Витька. Лучше бы он смолчал, злая очередь швырнула в него горячий рой из пуль, разрывая его рот до ушей, и Витёк становится похожим на страшного клоуна.

Старец Харитон даже не дёрнулся, лишь поджал сухие губы и укоризненно качает головой:

— А говорил людей у тебя мало и бросает воспалённый взгляд на вскочивших со своих мест зеков и те безвольно опускаются на корточки у истекающего кровью трупа.

— Ему смешно, а мне уши заложило, — с мрачностью во взоре заявляет Идар, с интересом рассматривая разорванный рот Витька.

— Сволочь, — слышится безвольный голос Вагиза.

— На то воля великого Хримуса, — старец крестится по диагонали.

В грот врываются бойцы, с копьями наизготовку, но Идар жестом решительно останавливает и те застывают, с ужасом глядя на сгорбленную спину старца, а затем замечают труп Витька.

— Нерадивые слуги бывают в каждом доме, — бросает Идар и стремительно уходит из душного грота, а за ним спешат его люди, судорожно сжимая копья вспотевшими пальцами. Едва все уходят из пещеры, как слышится кашель старика, он смеётся.

— Кто у нас из людей подойдёт на роль жертвенного барана? — Идар оборачивается к Дмитрию и тот уныло опускает плётку. — Чего молчишь? — грозно глянул он на надсмотрщика.

— Старику уже жертвы нужны? — осторожно спрашивает Дмитрий. — Не нравится мне это, совсем с ума сходит. Может, лучше убить его?

— Время придёт, убьём, — соглашается Идар, — но пока хочу понаблюдать за процессом, а вдруг в этом есть своё рациональное зерно? Пусть дед потешится, а заодно и народ мой развлечётся. Есть кто у нас на примете?

— Есть, — Дмитрий опускает голову, а в глазах появляется страх.

— И кто? — замечает его состояние Идар и настораживается как питбуль перед броском.

— Идар, кое-что произошло, — надсмотрщик, словно перед смертью глотает воздух, — диверсанты проникли на наш объект, где хранятся надувные танки.

— И что? — напрягается Идар, глаза темнеют, ноздри хищно раздуваются.

— Пост, что их охранял, я арестовал, — заикаясь, еле выговаривает Дмитрий. Затем, хмуро добавляет: — изрезали, суки, ни одного танка не осталось.

Идар некоторое время молчит, от бешенства по телу пробегает судорога, но он сдерживает себя и как кобра смотрит на надсмотрщика.

— Ты меня убьёшь? — с обречённостью спрашивает Дима, и щёки колыхнулись, словно у огорчённого борова.

Идар с удивление глянул на него, пожимает плечами: