Холодный счет

Севастьян кивнул, взял Ирину за руку, помог подняться. В глубине беседки камин с мангалом, там кованая кочерга, убойная штука.

– Это ты убил, Крюков. Ты! Тебя судить будут! – Голос безумца дрожал от возбуждения.

– И зачем так жестоко? – спросил Севастьян, останавливаясь возле кочерги.

– Руки не опускать! Повернуться ко мне!..

Чтобы убедить всех в серьезности своих намерений, Канареев выстрелил в потолок. От грохота зазвенело в ушах, но Севастьян все равно услышал, как взвизгнула Ирина.

– Но у тебя есть шанс спастись, Крюков! – сказал Канареев, когда Севастьян повернулся к нему лицом. – Задушишь свою шлюху и гуляй, я тебя не трону!

Маньяка трясло уже от перевозбуждения. Хоть картину с него рисуй под названием «Дикое безумие».

– Это у тебя фишка такая новая?.. На мужиках попробовал, не понравилось? – спросил Севастьян. – В подглядушки решил?..

– Не надо, я сам ее задушу!

Похоже, Канареев уже не мог ждать, когда Севастьян задушит Ирину. Он собирался выстрелить в него, убить, а потом уже взяться за нее. Сначала прикладом в лицо, а затем руками за горло. И палец уже шевельнулся на спусковом крючке, когда о себе вдруг заявил Жуков. Он лежал без признаков жизни и вдруг схватил Канареева за ногу. От неожиданности тот дернулся, отскочил от Жукова, направляя на него карабин.

На этот раз Севастьян смог воспользоваться моментом. Пистолет вытаскивать не стал, бросился на Канареева. Одной рукой вцепился в ствол карабина, а другой нанес удар в голову. И разгон он взял, и размах, поэтому удар удался.

Канареев рухнул на пол без чувств, Севастьян уложил его на живот, заломил руки за спину. Наручников нет, но руки связать можно поясным ремнем.

Без сознания находился и Жуков. Спас жену и снова вырубился. Ирина истуканом стояла над ним.

– Ну чего стоишь, как дура? Скорую вызывай!.. Или вдовой остаться хочешь?

Ирина засуетилась, бросилась за телефоном.

– И в полицию позвони! – крикнул вдогонку Севастьян.

– Не надо в полицию! – жалко пискнул очнувшийся Канареев.

– Не надо в полицию! – Севастьян чуть не рассмеялся Канарееву в лицо, настолько нелепой казалась его просьба. – Какая может быть полиция? – спросил он. – Когда ты должен сдохнуть! За Лизу! За Татьяну!.. За всех, кого ты, гнида, убил!.. И кого хотел убить!

– Можно я?

Жуков снова очнулся, приподнялся, опираясь на левую руку, а правой потянулся к Канарееву.

– Ублюдок!

– Уберите его! – задергался маньяк.

На всякий случай Севастьян оттащил его от Левы. И карабин в дальний угол беседки затолкал.

– Сегодня не твой день, придурок! – не удержавшись, усмехнулся он.

Не задалось сегодня у Канареева, Ирину не смог задушить, убийство Жукова до конца не осилил. Возможно, закончился лимит везения. А может, переоценил себя, вышел за рамки реальности. К Севастьяну зачем-то поперся, а там Ирина. Полез на нее, хотя понимал, чем все может закончиться. А к Жукову зачем поехал, ну не идиот?.. Маньяк, одним словом. Зарвавшийся маньяк.

– Я не придурок!

– Ты маньяк!.. Лизу зачем убил? – включая диктофон, спросил Севастьян.

– Это ты ее убил! – мотнул головой Канареев.

– Началось!

– Ты переспал с ней!

– А до меня с Лизой никто не спал?

– А когда увидел тебя с ней, мое терпение лопнуло!

– Терпение маньяка?

– И не маньяк я!.. И убивать не хотел!..

– Но Лизу задушил! Сначала руками!

– Не хотел.

– А потом чем душил? Когда она уже мертвая была.

– Не помню… Шарф какой-то на вешалке висел.

– То есть ты Лизу задушил, изнасиловал, поднялся, сорвал с вешалки шарф и стал душить уже мертвую.

– Я не знал, может, она еще живая была. Подстраховаться решил…

– А сережки зачем вырвал?

– Так эти сережки я ей дарил! А она для тебя их надевала! С тобой в них спала, да?

– Телефон утащил, кошелек. Под ограбление решил отработать.

– Была мысль…

– Дробнякову ограбил, сережки вырвал. Татьяну без сережек оставил…

– А почему у них сережки должны быть, а у Лизы нет?

– Лизы вообще нет! Ее уже не было, когда ты Ольгу и Татьяну убил.

– Это не я!

– А кто? – нахмурился Севастьян.

Неужели Канареев на попятную пошел?

– У чудовища!.. Чудовище во мне живет, понимаешь!.. Лиза его в меня вселила, думал, убью, и все, уйдет чудовище. А не ушло!

– Так мы сейчас его из тебя выгоним! – Жуков наконец поднялся.

Но в этот момент появилась Ирина, бросилась к нему, обняла.

– Уведи его! – попросил Севастьян.

– И чудовище уведи! – захныкал Канареев. – Выведите его из меня!

– Выведем. На пожизненное отправим. Это я тебе обещаю.

– На пожизненное, – кивнул, соглашаясь, маньяк.

Взгляд его застыл и стал стекленеть, как у покойника.

– Больше твое чудовище никого не убьет.

– А со мной что будет? – снова ожил Канареев.

Опустевший было взгляд наполнился животным ужасом.

– Нос длинный откуда взялся? – спросил Севастьян.

– Какой нос? – не понял убийца.

– А с которым твое чудовище Лизу приходило насиловать?

– А-а… Ну так накладной!

– А Ирину почему без носа убивало?

– Э-э… Так это долго, мороки много… Тот нос я выбросил, думал, вы на меня выйдете.

– Вышли.

– Долго выходили.

– Ты успел расслабиться, – усмехнулся Крюков.

– Потерял осторожность… – вздохнул Канареев. И тут же спохватился: – Чудовище потеряло осторожность!