Холодный суровый Кэш

схватив текилу. – Хочешь поесть снаружи?

Я кивнул, захватив чипсы и сальсу. Эванжелина наложила в тарелку кесадильи и,

не выпуская бутылку с алкоголем, ступила под солнце Лос-Анджелеса.

– Итак, Кэш, я уже знаю твою самую неловкую историю, – произнесла она, беря в

руки сырную тортилью. – Расскажи еще что-нибудь о себе.

– Больше нечего рассказывать, сладкая.

– Нет, ты так легко не отделаешься. Явно есть что-то еще. «КМГ» не подписывает

контракты с талантами, если они не собираются возглавлять чарты. Так что у тебя за

история?

38

Мне было нужно больше чертовой текилы для этого. Я налил себе шот и

опрокинул в себя.

– Я родился в Ист-Хайтс, так далеко от твоей жизни, как только ты можешь

представить. Думаю, восемь миль. Я решился на контракт, чтобы помочь маме. Ей сильно

нужны деньги и больше помощи, чем я способен ей дать. Хотя, когда я рос, источником

проблем был мой отец.

– У нас это общее.

Я резко рассмеялся.

– Не думаю, что твои проблемы с отцом похожи на мои.

Она серьезно посмотрела на меня, готовя себе еще один шот.

– Вероятно, нет. Но я думаю, что оба наших отца сформировали наше

мировоззрение больше, чем мы бы хотели признать, – она выпила текилу и облизала губы.

– Дело в том, что оба этих засранца, которые испортили наши жизни, неосознанно

подарили нам подарок. Думаю, мне лучше быть дочерью своего отца. Благодаря этому я

знаю, какой тип мужчин не хочу видеть рядом с собой. И, полагаю, ты отлично знаешь,

каким человеком ты не хочешь становиться.

– Черт, – произнес я, покачав головой. – Мне нужен лист бумаги, когда я с тобой,

девочка.

– Почему?

– Твои слова заставляют меня чувствовать себя так, словно мне следует это

записать. Будто те чувства, которые я с тобой испытываю, должны быть отражены в

гребаной песне. Ты просто живое воплощение стихов и даже не догадываешься об этом.

– У тебя хороший словарный запас, – произнесла она, намек на улыбку играл на ее

губах. Я знал, что ей понравился мой комплимент, несмотря на то, что Эви, вероятно,

слышала их чертовски часто.

– Я практически выучил тезаурус. Когда пишу тексты, все упирается в слова.

– Какую музыку ты пишешь?

– Я рэпер, солист, и не шутил по поводу восьми миль – хотя, черт возьми, я не

собирался становиться рэпером или кем-то подобным.

– Почему не собирался?

– Я хотел творить музыку. Раньше играл на гитаре и думал, что стану певцом или

кем-то вроде.

– Это было до или после кражи мороженого?

– Думаю, где-то в это время. В том смысле, что у меня была гитара, когда мне было

тринадцать.

39

– Что произошло? – она опустила свои чипсы в сальсу, но продолжала смотреть на

меня. Я не мог ее игнорировать. Эви делала это невозможным, поскольку даже если бы не

смотрела глаза в глаза, я знал, что все равно она увидит настоящего меня.

– Ты знаешь мое сценическое имя, Кэш Флоу? – она кивнула, и я продолжил. – Ну,

мой старший брат – Чад, он услышал, как я играю, и знал, что у меня есть биты. Думаю,

все в округе знали об этом. А потом, когда мне было девятнадцать, у меня были проблемы

с законом, и я не видел гитару около года. Поэтому я написал кучу песен и начал читать

рэп. Что еще мне было делать?

Внимательно слушая, Эви даже подалась вперед.

– Когда я вышел из тюрьмы, нам нужны были деньги. Очень сильно. Отца не стало,

мама постоянно пила. Было похоже на то, что это единственный шанс. Моя музыка – все,

что у нас было. Чад решил, что я смогу читать рэп. У него появилось собственное видение

меня, и он знал, что деньги – настоящие деньги – нельзя получить, будучи сочинителем

песен.

– Думаю, ты очень талантлив. Чад, должно быть, знал, что у тебя дар, иначе ты

никогда бы не заработал контракт, – Эви прикусила губу. – Ты не любишь разговаривать о

своем прошлом, верно?

– Там нет ничего хорошего, Эванжелина.

– Поняла, – произнесла она достаточно медленно, чтобы я понял: Эви

действительно имела это в виду. – Итак, ты стал Кэшем Флоу, потому что нуждался в

деньгах?

– Как-то так. Мое настоящее имя – Кассиас. Люди всегда звали меня Кэшем.

– Кассиас? Звучит мило.

– Мило? – я качнул головой, уже зная, что мне не следовало этого говорить. –

Сладкая, я ведь только что сказал тебе, что продался еще до того, как начал карьеру.

– Чад всегда говорит тебе, что делать?

– Нет, он может быть моим менеджером, но я сам по себе, – я поднялся и потянул

за собой Эви, чтобы снова поцеловать ее. В этот момент я не думал, когда и как я

остановлюсь. Я просто не собирался этого делать.

Ее губы были мягкими и податливыми, буквально плавились под моими. Эви

подняла на меня взгляд затуманенных глаз, умоляя взять все под свой контроль. Мне так

нравились ее глаза. Теперь от красноты не осталось и следа, в них горело желание.

Я взял ее лицо в свои руки, ладони легли на щеки Эви. Я снова глубоко поцеловал

ее, проскользнув языком в рот. Мое тело горело от предвкушения, потому что

Эванжелина будила во мне эмоции, которых я никогда раньше не испытывал.

40