Холодный свет далёкой звезды

– А ты думала рядом лягу и подыхать буду, так? А кто всё это время, пока ты страдала, продолжал решать проблемы, которых меньше не становилось? Кто? Ты поплакать хотела, пожалеть себя, всю такую разнесчастную? А с чего взяла, что мне весело было? Что мне было всё равно? – Схватил за плечи, сотрясая. – Только мне некогда было упиваться горем, Лора. Меня никто не пожалеет, никто не даст время прийти в себя! На куски разорвут и тогда поздно будет плакать, понимаешь ты это или нет?! – Оттолкнул от себя и отвернулся, стирая с лица усталость, агрессию, злость. – Как я должен был показать тебе, что плохо, что больно? На коленях приползти и в ногах валяться? Как нужно было горе демонстрировать, чтобы не слышать сейчас этих вопросов?! У меня тоже дочь умерла, Лора! Тоже! Только мне вдвойне больнее, потому что я виноват! Потому что я допустил, не усмотрел, не понял! Я ненавижу себя, я спать ночами не могу, потому что мне этот день каждый раз снится! Почему ты всегда думаешь, что больно может быть только тебе?! – Резко закончил и отдышался, кривясь от разрывающих душу эмоций.

– Потому что когда больно, ты ищешь поддержки у родных людей. А ты меня этой поддержки лишил. И себя лишил. – Устало прошептала, забывая о нападении, об обвинении.

– А чего ты хотела?! – Не выдержал и крикнул вновь.

– Хотела, чтобы вместе были. – Пробормотала. – Чтобы могли поддержать друг друга, а не выть от боли каждый в своём углу. Я хотела, чтобы со мной был, чтобы моим был. А ты предпочёл одиночество… Тебе так легче?

– Да. Да, Лора. Так мне легче! Ты обвиняла меня и было легче! Потому что если бы ты начала обвинять себя… Потому что всегда, в любой ситуации нужно найти крайнего, виноватого, чтобы сгрузить на него всю свою злобу и я готов быть твоим вечно виноватым, только бы ты не валила этот груз на себя. – Сжал руку в кулак и отвернулся.

– О чём ты говоришь?..

– Лора, я рядом был, когда тебя привезли в больницу. – Пробормотал безжизненным голосом. – Я был рядом, а ты сжимала мою руку и просила прощения. Прощения за то, что не подарила ребёнка, ты понимаешь, о чём я говорю?

– Нет. – Отступилась, пытаясь понять.

– Ты себя проклинала за то, что выносить, что родить не смогла. А я бы никогда! Никогда бы не простил себе, если бы с тобой что-нибудь случилось! И всё готов был сделать, чтобы об этом обвинении забыла, чтобы о себе забыла и меня ненавидела! Лучше так, чем потерять навсегда.

– А так, значит, считаешь, не потерял?

– Я считаю, что при желании и умении разговаривать, двое людей договориться могут в любом случае. Двое, Лора! Я и ты! А когда я останусь один, говорить будет не с кем и не о чем.

Развернулся, чтобы уйти, когда она с упрёком бросила в спину:

– Ты никогда не впускал меня в свою жизнь!

Резко вернулся, в злобе прищуривая глаза, а она не остановилась, не увидела угрозы.

– Я всегда была чем-то отдельно стоящим. Есть ты и я есть. Но у меня в жизни был только ты, на первом и единственном месте – ты. А у тебя… работа, друзья, как вдруг выяснилось, сын. А где я? Какое место ты для меня выделил? Быть грушей для битья, когда тебе хорошо и когда плохо?! Выгодное прикрытие для всех и каждого? Отвлекающий маневр? Что?! – Прокричала прямо в лицо, потому что над ней склонился, нависая. – И пока ты жил в своё удовольствие я ждала тебя дома, точно зная, что вернёшься. Потому что это наш дом. Это наша семья. А что я могу думать теперь?.. Что мне остаётся теперь?.. Как долго это продлится? Твоя благосклонность? Когда тебе надоест возиться? Когда ты поймёшь, что выбрал для себя новый идеал? Что буду тогда делать я?.. – Прошептала, съёжившись под хищным взглядом, втянула голову в плечи, ссутулилась, скрестила руки на груди.

– Долго речь готовила?

– Совсем не готовила. Сказала, что думала. – Устало и испуганно прошептала, отступая, ёжась как от холода и растирая озябшие плечи.

– Моего мнения не спросишь? Уже всё за двоих решила? – Проговорил на удивление спокойно и шагнул следом, наступая, приближаясь, убивая разрушающее расстояние шаг за шагом.

– Ты всё решил. Причём давно. В тот самый день, когда назвал женой, а сам смеялся.

– Я не смеялся. – Сдавленно прошептал, заверяя, глядя, как Лора очередной раз ныряет в свои переживания, которые так и остались без ответа.

– Нет? А как тогда? Сказал, что жена, а оказалась любовница. Сказал, что любишь, а сам использовал. Говорил, что хочешь детей, а сам растил сына. Если не смеялся, то как тогда? Любил? Оберегал? Твоё враньё было ложью во спасение? Скажи… – Горько усмехнулась и перестала отступать. – Может, ты хочешь, чтобы я ушла? Сама. Когда сама не будет так больно. Ты скажи, а я уйду. Обязательно справлюсь, ты не думай.

Остановилась и позволила придержать за плечи, позволила обхватить ладонями лицо. Казалось, отключается, но продолжала видеть, слышать, дышать.

– Нет. – Проговорил твёрдо и уверенно. – Не уходи, ты нужна мне.

– Я? А зачем я ещё могу быть нужна? Чем ещё могу быть полезна? Теперь… Или так самый сок? Когда знаешь, что больше никто не подберёт? Благодетель, да?