Холодный туман

Он не видел притаившихся в ячейках бойцов, но ему было нетрудно представить, кто из них в данную минуту что чувствует. Они все были из его батальона, еще там, в тылу, где формировался полк, капитан Травин почти ежедневно встречался с каждым из них, со многими подолгу разговаривал, многое узнавая из жизни того или иного человека. Его пытливый ум пытался проникнуть в суть существования того или иного, он никогда не переставал удивляться тому, насколько различна эта суть, как — при всей схожести характеров — люди отличаются друг от друга взглядами на саму жизнь и на разные ее явления. Два крестьянина из одной деревни, примерно одного возраста, одинаково нелегко зарабатывающие свой хлеб насущный, оба добрые и милосердные, никак, оказывается, не могут заключить друг с другом мир, потому что один из них считает свой колхоз родным своим домом, где ему в любой момент протянут руку помощи, другой же уверенно, по-крестьянски спокойно, заявляет, что колхоз — это и вправду прибежище, но только для лодырей и разного калибра начальников, которые сидят «вот на этой самой шее», да не только сидят, а еще и погоняют того, на чью шею уселись. И если бы ему, скажем, дали два-три десятка гектаров земли, да разрешили бы заиметь две-три лошаденки, он со своей женушкой накормил бы столько людей, что какой-то там колхозной бригаде (из полсотни человек) и не снилось… И спорят, спорят по этому поводу два хороших человека, а капитан Травин в этот спор вступать не желает. И не только потому, что плохо знает крестьянскую жизнь, но и потому, что не хочет обидеть кого-нибудь из этих людей.

А вон в том, наспех отрытом окопчике, — капитан Травин хорошо это знает, — сидят, не ведая, какая их ожидает участь, два студента, оканчивавших, но не окончивших — из-за мобилизации — педагогический институт. Умные, вроде бы рассудительные юноши, даже внешне чем-то похожие друг на друга, а нет и не было между ними той настоящей юношеской дружбы, которая обычно бывает в таком возрасте. И все заключается в том, что один из этих парней безапелляционно утверждает, что любовь — это миф, это всего лишь половое влечение самки к самцу или наоборот, и разговорами о любви — люди лишь прикрывают это влечение, хотя прикрывать его незачем, наоборот, его надо афишировать, иначе исчезнет род человеческий, так как катастрофически упадет деторождаемость, и так далее и тому подобное. На что его оппонент с юношеским жаром утверждает, будто такой взгляд на любовь — это свинство, скотство, а афишировать половое влечение могут только люди вконец извращенные, для которых нет ничего святого… и тоже — и так далее и тому подобное.

Вот в этот окопчик и спрыгнул капитан Травин, и только-только успел пригнуться, как вблизи разорвался снаряд, разорвался на том самом месте, где секунду назад находился капитан. Студенты сидели на корточках, один держал в руке противотанковую гранату, а другой — бутылку с зажигательной смесью, они, кажется, ничуть не удивились появлению Травина, по крайней мере, никто из них ни чем своего удивления не выразил. Капитан спросил:

— У вас есть еще противотанковая граната?

— Есть, — ответил студент без пилотки, со спутанной, давно не мытой шевелюрой. — Вот, возьмите… Прет прямо на нас, — добавил он, кивнув в сторону надвигающейся на окопчик грязно-серой громадины. Видишь, Николай?

— Вижу. Пускай это будет мой.

И в это мгновение в окопчике стало совсем темно, грохот лязгающих гусениц и рев мотора на какое-то время оглушил и капитана Травина, и обоих студентов, их как будто опалило жаром, и они невольно приникли к земле на дне окопчика, а когда танк прошел, студент, которого звали Николаем, тут же выпрыгнул, двумя-тремя прыжками догнал машину и швырнул в нее сбою бутылку с горючим. Танк сразу же вспыхнул, Николай упал на землю, пополз к своему окопчику, однако, рядом с ним земля вдруг вздыбилась от разорвавшегося снаряда, и капитан Травин увидел, как осколки буквально срезали голову парня. Видел это и второй студент, на бледном лице которого враз выступили крупные капли пота. А когда рядом прополз еще один танк, он сказал капитану:

— Моя фамилия Левчуков… Сергей Левчуков… Из Москвы я…

Капитан кивнул головой в знак того, что расслышал слова Сергея Левчукова, до пояса высунулся и бросил гранату вслед удаляющемуся танку. Она ударилась о броню, разорвалась, но танк продолжал двигаться, притом и капитан Травин, и студент Сергей Левчуков увидели, как он внезапно развернулся, решив, видимо, проутюжить их окопчик. В руках у Левчукова была связка гранат, и капитан Травин сказал:

— Дай. Я сам.

Левчуков, не отвечая, отрицательно мотнул головой.

— Я им сейчас за Николая!.. Они у меня сейчас попляшут!..