Холодный туман прошлого [сборник]

— Хм, думаете, что справитесь? — с сомнением посмотрел на них Гуров.

— Справимся, — самонадеянно кивнул Прилучный.

— Мы будем весь разговор записывать на телефон, — неуверенно добавила Елена, и неуверенность в ее голосе больше понравилась Льву Ивановичу, чем самонадеянный ответ Ярослава.

— Хорошо. Я дам вам несколько адресов на пробу, — немного подумав, ответил Гуров. — Выбора у меня нет. Нам нужны люди, чтобы успеть обойти всех хотя бы за месяц. Сегодня у нас шестое декабря, — уточнил он, бросив взгляд на экран телефона. — Перед тем как пойдете, я вас проконсультирую. Все, давайте выдвигаться, — заключил он и встал.

— Ну, у нас со Станиславом уже есть свои списки, — заметил Калитин, надевая куртку. — Поэтому мы пошли, а вы догоняйте.

Крячко и Калитин ушли, а Лев Иванович стал выписывать на отдельный листок адреса, по которым Елена и Ярослав должны были пройтись с вопросами. Он объяснил им, какие вопросы они должны задавать и как представляться, но предупредил:

— Если с вами по какой-то причине не захотят говорить, например, заявив, что вы не работники полиции и не имеете права задавать вопросы, то не спорьте. Просто сделайте пометку, и я или кто-то из оперативников нашей группы наведается к ним еще раз. Все понятно?

— Понятно, — безо всякого энтузиазма кивнула Елена.

— И выше нос! Уверенность и наглость — второе счастье оперативного работника, — подбодрил ее Лев Иванович. — Вы ведь, в конце концов, почти дипломированные психологи. Вот и учитесь разговаривать с людьми так, чтобы им хотелось с вами откровенничать.

15

В этот день Гуров проверил четверых человек из списка Павла Гора. Так как был будний день, то ему пришлось встречаться с людьми на их рабочем месте. И только с Алиной Сергеевной Юлдашевой он договорился на вечернее время. Проживала она недалеко от парка Алтуфьево на Абрамцевской улице, что, собственно, заинтересовало Льва Ивановича даже больше, чем цвет и марка машины, на которой ездила Алина Сергеевна. Ведь именно в этом парке было обнаружено тело Марины Жигановой. И вообще, слишком уж много совпадений, связанных с убийствами, которыми занимался сейчас Гуров, вертелось возле этой женщины.

Ровно в семь часов Гуров позвонил в дверь квартиры, в которой Юлдашева проживала с сыном-подростком. Открыли ему практически сразу, словно стояли за дверью и только того и ждали, когда он нажмет на кнопку звонка.

— Добрый вечер, Алина Сергеевна. Я полковник Гуров, и мы с вами договаривались о встрече.

— Да-да, входите, и вам тоже доброго вечера, — скороговоркой проговорила высокая и стройная шатенка и отступила, пропуская Льва Ивановича в помещение. — Кирилл! — крикнула она.

В коридор выглянул белобрысый и светлоглазый парнишка лет двенадцати с серьезным, даже немного хмурым выражением лица и поздоровался с Гуровым. На руках мальчик держал огромного пушистого белого кота, который недобрым взглядом посмотрел на Льва Ивановича и надменно отвернулся.

— Иди в свою комнату и учи пока что стихотворение, которое вам задавали. А математикой мы займемся, когда я освобожусь. И закрой, пожалуйста, дверь в свою комнату.

— Хорошо, мам, — буркнул паренек и удалился.

— Серьезный у вас парень, — заметил Лев Иванович, проходя в гостиную, куда его повела хозяйка квартиры. — Я не задержу вас надолго. Мне нужно задать всего несколько вопросов, связанных с Мариной Жигановой. Вы ведь ее знали? Она училась у вас в колледже.

— Конечно, я ее знала, — ответила Юлдашева и, указав на старенький потертый диван, предложила: — Садитесь, пожалуйста.

Гуров сел. Алина Сергеевна также села в низкое кресло рядом с диваном и добавила:

— Я не вела занятий в ее группе, но, как заместитель директора по учебной части, я обязана знать всех, кто у нас учится.

Я, как и все остальные наши преподаватели, была в шоке от того, что случилось с девочкой. Она была спокойным и совершенно беспроблемным ребенком. Хотя училась средне и с некоторой ленцой, но потенциал у девочки был.

Пока Юлдашева говорила, Лев Иванович присматривался и к обстановке квартиры, и к самой Алине Сергеевне. В принципе, ничего особенного он не увидел ни в дизайне, ни в самой женщине. Юлдашева не была красавицей, но и страшненькой ее не назовешь. Лицо было круглым, нос и щеки выдавали в ней восточные корни, но губы были слишком уж тонкими для общих черт ее лица, что говорило о том, что она была натура нервная и строгая. Квартира была обставлена по принципу «есть мебель, и хорошо, а какая она — значения не имеет». Ремонт в квартире, судя по всему, не делался уже давно. Похоже, даже попыток что-то покрасить или освежить пространство, поменяв хотя бы шторы, не было.

— Алина Сергеевна, — Гуров решил прервать Юлдашеву, потому как она вдруг перешла от воспоминаний о Жигановой к проблемам колледжа, — вы уж меня извините, что я вас перебиваю.

— Ничего, ничего, — тонкие губы Юлдашевой расползлись в подобие улыбки. — Вы хотели задать какие-то вопросы. Это я слишком увлеклась и разболталась. Привычка, понимаете ли. На работе всегда много приходится говорить. Слушаю вас.