Холодный туман прошлого [сборник]

— Вот это, — Лев Иванович указал на папку, — я возьму с собой, если ты не возражаешь. Хочу сегодня сам досконально все прочесть и подумать хорошенько над всеми этими убийствами. Не бойся, верну все тебе завтра в целости и сохранности, — улыбнулся он, увидев написанную на лице Елены нерешительность.

— Да, пожалуйста. А то у меня только по одной копии всех документов, — умоляюще глянула она на полковника и при этом не отвела глаза.

«Наметился прогресс, — мысленно улыбнулся Лев Иванович. — Девочка понемногу привыкает к нам. Надо бы посмотреть в интернете, почему некоторые люди не любят смотреть в глаза другим людям. — Гуров поймал себя на этой мысли и тут же сам себе ответил: — Хотя какая разница — почему? Все мы разные и все по-разному относимся к незнакомцам. В конце концов, Елена преодолела свой страх и стала более уверенной в себе».

Вслух же он сказал:

— Лена, тебе твое задание на завтра и на послезавтра, если за день не успеешь, известно. Но чтобы быть на связи, нам нужно обменяться номерами телефонов. Если что-то обнаружишь новое, сразу нам звони. Мы, в свою очередь, со Станиславом Васильевичем займемся опросом свидетелей и сделаем запрос на похожие преступления за последние три года. Мы, правда, не очень уже помним почерки всяких там советских маньяков…

— Ничего, я буду искать по принципу, которому следовала Елена, — выделять в первую очередь все нераскрытые дела, в которых расположения тел имели постановочный характер и на которых не было найдено ни одной сколько-нибудь значимой улики или следа, — заявил Крячко. — К тому же у нас теперь есть конкретные сроки — убийства совершались в январе и июле, в конце месяца. А все убитые исчезали примерно за день или три до этого.

— Значит, с поиска новых убийств, подходящих для Каллиграфа, ты завтра и начнешь, — заметил Лев Иванович. — А я, пожалуй, встречусь завтра с подругой Жигановой Софией и еще раз попробую у нее узнать, о каком интеллигентном мужчине рассказывала ей Марина. Все, пойдемте на выход. И да, чуть не забыл — номер телефона, — он вопросительно посмотрел на Елену.

Сыщики быстро обменялись с девушкой номерами телефонов, и Крячко галантно предложил:

— Елена, давайте я вас подвезу.

Но та, улыбнувшись, сказала:

— Спасибо, но я на своей машине. Она хоть и старенькая, но надежная. Мне ее отец отдал, когда я на учебу в Москву уезжала.

— Эх, а я-то хотел прокатить красивую девушку с ветерком! — пошутил Крячко.

— Девушки нынче, Станислав, такие продвинутые, что сами тебя прокатят, — недвусмысленно ответил ему Гуров.

— Я же шучу, — рассмеялся Крячко.

— Я так и поняла, — в ответ улыбнулась Елена, и все вышли из кабинета.

5

— Лева, ну почему ты меня никогда не слушаешь! — вплеснула руками Мария. — Я ведь тебе говорила, чтобы ты сегодня оставался дома. Никуда бы твоя работа не делась. А теперь посмотри, что получилось — температура и жар.

— Маруся, не ворчи, а лучше придумай, как меня быстро на ноги поставить. У меня новое расследование началось…

— Вот пусть Станислав им и занимается, — прервала его жена. — И не называй меня Марусей, ты же знаешь, что это мне не нравится.

— Знаю, не буду, только ты тогда не ворчи, как какая-нибудь Маруся. Станислав, конечно же, справится и без меня, но это будет долго, а в это время Каллиграф убьет еще кого-нибудь невинного.

— Что за каллиграф? — покосилась на мужа Мария.

— Маньяк в Москве появился. Это мы его так назвали, потому что почерк убийств у него своеобразный — каллиграфический.

— Это как? Впрочем, не рассказывай. Я знать этого не хочу. И этот маньяк не повод для того, чтобы ты умер от воспаления легких на рабочем месте. К тому же вдруг ты заразный и заразишь всех вокруг. Тогда и ловить этого вашего Каллиграфа будет некому, — как из пулемета выдала Мария. — Пойду позвоню нашему доктору Петру Васильевичу. Он подскажет, какие лекарства тебе давать. А то, может, пусть приедет и посмотрит тебя? — Она вопросительно посмотрела на Льва Ивановича.

— Делай, как знаешь, но мне вечером нужно еще поработать и кое-какие бумаги просмотреть.

— Никакой работы! — категорично заявила Мария и вышла из спальни.

Лев Иванович остался лежать в кровати, куда незамедлительно уложила его жена, как только выяснилось, что температура у Гурова поднялась выше тридцати восьми градусов. Нос перестал дышать совсем, и в довершение ко всему появился еще и кашель.

«И где меня угораздило так простудиться? — думал Лев Иванович. — И главное, так не вовремя. Новое расследование только началось, а я расклеился. Неужели же нет никаких микстур на свете, чтобы выпил и стал как огурчик — бодрый? Надо послушать Машу и остаться сегодня дома…»

Гуров сам не заметил, как задремал. Разбудил его шепот Марии, которая стояла возле кровати и с кем-то тихо переговаривалась. Оказалось, что прибыл доктор Петр Васильевич, и они с женой решали, стоит ли будить Льва Ивановича или оставить его в покое.

— Чего вы там шепчетесь? — не открывая горящих от жара век, спросил Гуров.