Холодный ветер перемен

— Что-то ты тяжелеешь, того и гляди выскочишь в 67 кг! А там, в сборной СССР Шишов. Ну, это пусть у других голова болит, ты до Тбилиси в 63,5 держись уж, пожалуйста, а после, например, на чемпионате СССР в феврале, сам уже решай в каком весе будешь. Кстати, чемпионат СССР ещё юниорский у тебя будет.

— А в весе до 63,5 кг кто основной сборник? — спрашиваю я, ибо не помню.

— Яновский Слава, он на «Дружбе-84» в финале проиграл, на чемпионате Европы бронзу взял в прошлом году, но ему уже тридцатник скоро, может и потерять форму, — припоминает Юрий Михайлович.

Нихера он не потеряет форму. Яновский — это единственный чемпион олимпийских игр в Сеуле восемьдесят восьмого года, он же последний олимпийский чемпион СССР по боксу, так как в девяносто втором на Олимпиаду поедет невнятная сборная уже не СССР, а СНГ. После карьеры любителя Яновский ещё несколько лет кошмарил япошек. Шесть вроде титулов чемпиона Японии у него среди профессионалов. И ещё немецкий титул был… по-моему.

— Знаю, он лучшим боксером был признан в прошлом году на матче СССР — США, — уверенно говорю я.

Шишов ещё хлеще — чемпион мира, три чемпионата Европы выиграл, в том числе и будущий, в Турине. Про прочие чемпионства, например СССР, в течение нескольких лет подряд можно и не говорить. Да ещё тяжелее меня, и на самом пике карьеры. Не помню, чего он в Сеул не поехал? Замечаю, как внимательно и уважительно слушает нас пацанва в зале. Тренировку они закончили, но не уходят. Для них это высшая лига — сборная СССР, чемпионат мира, и они, краем, но причастны к этому. Наверняка будут рассказывать друзьям последние новости.

— Так вот, поработайте вполсилы, не надо убивать друг друга, просто на технику, — вырывает из мыслей меня голос Юрия Михайловича.

Это он про что? С кем поработать? Оглядываюсь и вижу ухмыляющегося Сергея Суходоева. Он уже спарринговался со мной пару лет назад, перед чемпионатом СССР 1985 года.

— Здоров, казах, — тяну руку парню я.

— Я уже хохол, в Днепропетровске живу, — дружелюбно улыбается тот.

Беседуем пару минут. Серёга по-прежнему в весе до 57 кг, сейчас готовится к летней Спартакиаде народов СССР, которая пройдёт… в Москве в сентябре. Аж! Как всё запутано у нас. Летняя спартакиада, но не летом.

Сергей уже размялся, и к бою готов, а я вот после вчерашних возлияний, ещё и отпахал полтора часа на тренировке. Поэтому физическое состояние у меня не ахти. Но, выйдя на ринг, я понимаю — силы ещё есть, и первый раунд уверенно избиваю соперника, который на восемь кг легче меня. Сергей года на три старше меня и вроде опыта должно быть больше, но у меня есть опыт прошлого тела как бонус. Второй раунд прошёл также под мою диктовку, меня даже пару раз тормозили, — мол, не надо в полную силу работать, поработай на технику. Ну как скажете. На третий раунд выхожу, если не довольный собой до усрачки, то с задранным носом точно. И тут же получаю по этому носу. Нашёл щёлочку в моей защите Суходоев. В голове неприятно зашумело. Вхожу в клинч. Нас разводят, но я ещё не пришёл в себя и опять лезу в клинч.

— Штыба, заканчивай обнимашки, — командует Михалыч.

Всё-таки я уже вышел из формы, и в третьем раунде Сергей кошмарит меня основательно, причем бьёт по-настоящему, и никто ему не говорит, — мол, работай на технику, а не в полную силу. Беспредел, я считаю. К концу раунда досада на тренеров, а больше на свою беспомощность, довела шкалу ярости до предела. Взрываюсь контратакой в открытом бою — инстинктивно уклоняясь от мощного хука справа, на развороте корпуса ударом с левой начинаю серию из четырех ударов. Как раз ту, которую только что отрабатывал. Удар снизу левой — правой — левой в туловище — боковой правой в голову! Остановить меня не успели, Суходоев падал в нокаут одновременно с криком «брэк». Серия была для левши, хотя я сначала боксировал в правосторонней стойке, но уметь бить хорошо с двух рук — это весомое преимущество.

— Штыба! Я кому сказал вполсилы? — негодует Юрий Михайлович, занимаясь приходящим в себя Сергеем.

— Увлекся, простите, — фальшиво извиняюсь я.

Другой пацан на моем месте высказал бы ответную претензию, — мол, почему только он должен работать вполсилы, а соперник нет? Но мне эти разборки совсем не нужны. Впрочем, Серегу мне жаль. Подхожу к нему и обнимаю за плечи.

— Серёг, ты как?

— Да отвали! Чемпион херов, — Суходоев сбрасывает мою руку с плеча.

— Ты мне тоже прилично «насувал» в третьем раунде, до сих пор в голове шумит, — пытаюсь подбодрить хорошего человека.

Неожиданно понимаю, что это правда. Головка бо-бо до сих пор! Может действительно — ну его, это бокс? Зачем он мне? Минут через двадцать, после постановки задач на лето, наставлений и укоризны, Юрий Михайлович отпускает меня домой. Мне в горком надо ехать! Но сначала в общагу, переодеться. На вахте общаги ловлю Илью, направляющегося куда-то по делам.

— Да не было ничего, — врёт мне друг на мои претензии насчёт адюльтера.

— Вот всем так и говори, только морду поувереннее делай… Тяпкой, — советую я.