Холодный ветер перемен

Давид и я понимающе усмехаемся. Еле заметно, чтобы не обидеть девушку. Давид оказался балагуром и весельчаком, всё рассказывал анекдоты и смешные случаи из жизни. Мой анекдот из двух слов ему понравился, кстати, смеялся искренне.

— А как вы планируете всё это оформить? — стало интересно мне.

— Удобнее тебе сразу на себя её купить, чеки у нас есть, — наливает себе коньячок дядька.

— А у меня как закупите компьютер? — пытаю я.

— Тут ещё легче, через комиссионку. Да ты не переживай, если что, у меня брат зам министра МВД в Армении.

— Я не переживаю, у меня министр МВД СССР знакомый есть, — бормочу я, прикидывая, а нет ли тут косяка какого?

Нет, товар у меня законный, продать его имею право, купить — тоже, и лет мне почти девятнадцать.

Тут к нам спускается компьютерный профи.

— Всё установил, всё работает, — неприятно удивляет он меня, ведь я ещё не согласился продавать и не услышал, что могу получить взамен и прочее!

Начинаем торг. С ценой на машину проблем нет — она в каталоге есть, комп оценили в восемь тысяч чеков, тоже не спорю — наценки в «Березке» на импорт дикие. Могу доплатить и купить хоть новую «Волгу 24-10», но цена кусается. За чек дядя Давид просит три рубля! То есть дороже десяти тысяч мне машину не купить. Лучший вариант из этого — переднеприводная восьмерка. Тут мне доплатить надо чуть больше тысячи рублей. На этом и останавливаемся.

Настроение у всех хорошее. Давид, радуясь сделке, предложил мне даже приехать в гости в Армению к его родителям.

— А где живут они? — спрашиваю я, сыто откинувшись на спинку стула.

— В Спитаке!

Глава 25

— Давид Саркисович, а можно мне тоже коньяка налить, — сдавленно прошу я.

Я вспомнил про то страшное землетрясение, которое произойдет в этом городе, помню даже его примерную дату — декабрь восемьдесят восьмого, опять ориентируясь по службе в армии — врезалась мне она в память. Настроение сразу упало. Не чокаясь, я выпил грамм сто напитка, даже не закусив.

Давид, радостный от выполненной задачи, балагурит. А мне невесело.

— Толя, всё хорошо? — насторожилась Людмилка.

«Чуткая она», — подумал я.

Времени ещё много до землетрясения, но что я могу сделать?! Если в Чернобыле ещё были шансы как-то предотвратить аварию, то землетрясение — никак! И то не получилось у меня до конца спасти город, и Припять и сам Чернобыль были эвакуированы и заброшены навсегда. Стоп!

Эвакуация! Всего города! Из-за радиоактивного загрязнения!

А если, скажем, в начале декабря раскидать радиоактивные материалы по городу и поднять шум — да народ сам оттуда сбежит! Сейчас Чернобыль у всех на устах, люди боятся, в продаже появились новые дозиметры, даже Бейбут купил на радиорынке новый экземпляр бытового дозиметра и ходит по общаге, измеряет гамма-излучение. Ничего страшного не нашёл пока, конечно.

Но народ в панике по малейшему поводу. Гениально! Я, мать твою, гений! Где взять радиоактивные материалы? Да из того же Чернобыля привезти, как вариант. Ладно, об этом подумаю позже, но вариант спасения (пусть и не всего населения) железобетонный. Если ещё по-умному поднять волну, не через прессу, а через сарафанное радио, то паника будет стопроцентной! Хотя к концу восемьдесят восьмого года, как помню, в прессе, чего только не писали. Гласность, бля.

Едем назад. Люда за рулём, я сижу рядом.

— А давай в Академ заедем, посмотрим на реку с горы? — предлагает девушка.

Без задней мысли соглашаюсь, и вскоре мы стоим на берегу Енисея. Вернее, до берега далеко, это мыс на горе, довольно высокой. Люда увлеченно рассказывает про дендрарий, расположенный неподалёку, какие там диковинные растения есть, а я сижу немного выпивший и расслабленный. Дублёнку расстегнул — в машине жарко, ещё и Людмилка щебечет своим нежным голоском, и я чую, что глаза слипаются.

— Давай уже по домам, — предлагаю я.

В этот момент почувствовал руку Людмилки на своем животе, а потом она и вовсе полезла целоваться! Сюр! Сейчас спинку кресла опустит и оприходует меня прямо в машине! Ловлю даже некое неправильное дежавю. Было такое у меня, только это я лапал, и раскладывал сиденья в машине. Пытаюсь вернуть инициативу в свои руки, но обломщица отталкивает меня и говорит:

— Вот теперь вижу, ожил, а то сидел пришибленный!

Ещё раз целовались, уже по моей инициативе, у здания общаги, но там народ шастает, и меня вскоре безжалостно выгнали домой. Вот зараза!