Холодный восточный ветер русской весны

– Опричный принцип родился вместе с опричниной, точнее, она была материализацией этого принципа, он решал важнейшую задачу русской власти и русской истории – был средством подавления олигархического принципа. Результатом этого подавляющего действия стали самодержавие и самодержавный принцип. Суть в следующем. В ордынскую эпоху, а точнее в XIV в. в Московском княжестве возник симбиоз князя и боярства – «княжебоярский комбайн». В условиях конкуренции в ордынской системе успеха могли добиться только те русские княжества, верхушки которых выступали как единое целое, в которых знать не грызлась с князем, а поддерживала его. Наиболее преуспело в этом Московское княжество. Обратной стороной княжебоярского единства была определенная зависимость князя от боярства, т. е. мы имеем дело с олигархической системой, возглавляемой сильным князем.

Длительное время у московских князей не было иной опоры, чем боярство. Однако в конце XV в. после присоединения огромных новгородских земель и раздачи их в качестве поместий «детям боярским» (так тогда называли дворян) у князя появилась еще одна – новая социальная опора. В это время остро встала проблема централизации.

Бояре выступали против централизации?

– В том-то и дело, что нет, за централизацию выступали все – и великий князь, и бояре, и церковь. Борьба развернулась за то, какой будет централизация – олигархической или единодержавной. Ясно, что в олигархической централизации, тем более в такой огромной стране как Московская Русь, таилась угроза распада страны и, в любом случае, слабость государства. Кроме того, олигархия в условиях социума, существующего в зоне рискованного земледелия и создающего небольшой совокупный общественный продукт, означала сильнейшее давление верхушки господствующего слоя на средние и нижние его группы, не говоря уже об эксплуатируемых низах.

Понятно, что для Московской Руси предпочтительнее была единодержавная централизация. Однако ее установление требовало подавления олигархического принципа и разрушения «княжебоярского комбайна», но это было легче сказать, чем сделать. Дело в том, что на стороне «комбайна», олицетворявшего более чем двухвековую старину, объективно оказывались все институты Московской Руси и церковь, не говоря уже о самом боярстве и трех сотнях видных Рюриковичей. Институциональных средств решения проблемы у Ивана IV (Грозного) не было. И тогда он нашел внеинституциональное средство – опричнину. В начале 1565 г. страна была разделена на две части: земщину и опричнину. В земщине сохранялись Боярская дума и все традиционные институты власти, а в опричнине вся власть принадлежала организованному по форме на манер монастыря, но вполне светскому по содержанию чрезвычайному органу – опричнине во главе с царем. Земщина была обязана финансово содержать опричнину; для внешнего мира никакого разделения страны не существовало: во внешнеполитическом, дипломатическом плане царь оставался единственным сувереном, принимал послов, вел переговоры и т. п.

– Можно немного подробнее об опричнине, у нас это явление не очень хорошо известно.

– В опричнину отошли, с одной стороны, наиболее богатые и стратегически важные области Московии, с другой – земли целого ряда противников царя. Наиболее активных противников царя казнили или просто убивали, у многих князей и бояр отобрали их земли и взамен дали земли в других частях Руси, таким образом разорвав их связь с местным населением и ослабив их политически. В рамках опричного режима церковь была поставлена под контроль государства.

Опричнина была чрезвычайным органом, чрезвычайной комиссией, силовым образом надстроенной над традиционными институтами власти. Число опричников колебалось от 3 тыс. до 5 тыс., среди них были представители всех групп господствующего слоя. По сути опричнина стала эмбрионом будущего самодержавия, и когда она выполнила свою задачу – подавила сопротивление, направленное против единодержавной централизации, ее в 1572 г. тихо упразднили. Но речь не идет о том, что ее вообще ликвидировали, просто верхушка опричников заняла ведущие позиции в Государевом дворе, т. е. произошла институциализация «чрезвычайки». И хотя самодержавие и самодержавный принцип окончательно победили только в 1649 г., свернуть Россию с того пути, который обеспечила опричнина, было уже практически невозможно, поскольку курс на единодержавную централизацию поддерживали наиболее активные массы – средние группы господствующего слоя и купечество. Другое дело, что опричный принцип не уничтожил, а лишь подавил олигархический и тот сохранился во властной системе России и СССР, выходя каждый раз на первый план, как только власть слабела (попытки ограничить самодержавие в XVIII и XIX вв., «коллективное руководство» в СССР). Тем не менее, главную задачу опричнина решила, создав адекватную для способа жизни на русских пространствах властную форму.