Холокост и православная церковь

Сразу после службы отец Димитрий отправился с С.В. Медведевой в штаб гестапо. Священника допрашивали в продолжение четырех часов. Позже, на Лурмель, Гофман рассказывал, как отцу Димитрию предлагали свободу при условии, что он впредь не будет помогать евреям. Священник показал свой наперсный крест с изображением Распятия и спросил: «А этого Еврея вы знаете?» Ему ответили ударом по лицу. «Ваш поп сам себя погубил, — говорил на Лурмель Гофман. — Он твердит, что, если его освободят, он будет поступать так же, как и прежде»¹⁹⁶.

Мать Мария 10 февраля сама пришла в гестапо, но Юрия Скобцова не освободили. В тот же день последовали новый обыск дома и аресты. Кроме священнослужителей, арестованными оказались и некоторые православные миряне — Ю.П. Казач-кин и А.А. Висковский — один из спасенных отцом Димитрием и матерью Марией душевнобольных, работавший на кухне общежития. Протестуя против его ареста, жена отца Димитрия Т.Ф. Клепинина сказала: «Он ведь больной!» — на что гестаповец сказал: «Мы там сумеем ему вправить мозги»¹⁹⁷.

16 февраля в гестапо явился также активно участвовавший в спасении евреев писатель Федор Тимофеевич Пьянов (сын крестьянина Владимирской губернии), который сразу же был арестован. В 1930-е гг. он работал секретарем местного объединения Русского студенческого христианского движения во Франции, в 1933 г. вместе с перешедшей в Православие еврейкой А.Е. Матео создал в Париже кружок по изучению русской культуры и уже подвергался репрессиям со стороны нацистов, побывав в 1941 г. в Компьенском лагере¹⁹⁸. Тамаре Федоровне Клепининой, ввиду угроз ареста со стороны гестапо, пришлось скрыться в предместье Парижа, имея на руках шестимесячного сына и четырехлетнюю дочь. И.А. Кривошеину также тогда удалось избежать ареста.

Не только отец Димитрий, но и другие арестованные мужественно вели себя на допросах. Так, Ф.Т. Пьянов в ответ на обвинение в оказании помощи евреям ответил: «Помощь оказывалась всем нуждающимся, как евреям, так и не евреям — такая помощь есть долг каждого христианина». Матери монахини Марии С.Б. Пиленко на допросе гестаповец крикнул: «Вы дурно воспитывали вашу дочь, она только жидам помогает!» На это София Борисовна ответила: «Моя дочь настоящая христианка, и для нее нет ни эллина, ни иудея, а есть несчастный человек. Если бы и вам грозила беда, то и вам помогла бы». Мать Мария улыбнулась и сказала: «Пожалуй, помогла бы», за что чуть было не получила удар по лицу¹⁹⁹.

Через несколько дней после ареста протоиерей Сергий Булгаков отслужил в церкви молебен об освобождении плененных, но вскоре по приказу оккупационных властей общество «Православное Дело» было окончательно ликвидировано, а его арестованных деятелей после двух месяцев, проведенных в тюрьме форта Ро-мэнвиль (расположенном в северо-восточном пригороде Парижа), 27 апреля отправили в Компьенский лагерь (Шталаг-122).

Об этой отправке Ф.Т. Пьянов позднее вспоминал так: «Нас собрали около 400 человек во дворе. Из окон выглядывали накрашенные стенографистки — немки, француженки, русские; о. Димитрий в порванной рясе стал предметом насмешек. Один эсэсовец начал толкать и бить о. Димитрия, называя его “юде” [по-немецки еврей]. Юра Скобцов, стоявший рядом, начал плакать. О. Димитрий, утешая его, стал говорить, что Христос претерпел большие издевательства»²⁰⁰.

К 1943 г. Шталаг-122 превратился в пересыльный лагерь. В нем скапливалось до 50 тысяч узников. Почти ежедневно железнодорожные эшелоны увозили их на каторжные работы в германские концлагеря или лагеря смерти. В 1943 г. через Шталаг-122 прошли арестованные за укрывательство евреев мать Мария, ее сын псаломщик Юрий Скобцов, протоиерей Димитрий Клепинин, Федор Пьянов, а также настоятель храма Воскресения Христова в Виши протопресвитер Андрей Врасский и помощник настоятеля Трехсвятительского подворья в Париже священник Димитрий Николаевич Соболев. В начале 1944 г. в Компьенский лагерь вновь попал И.А. Кривошеин, уже как видный участник французского Сопротивления. В составе боевой группы «Вольные стрелки» он сражался с гитлеровцами, но оказался выдан провокатором, выдержал пытки, был приговорен к пожизненной каторге и попал в концлагерь Бухенвальд. Лагерь Шталаг-122 прекратил существование 18 августа 1944 г., когда эшелон с последними 1600 узников отправили на уничтожение в германские концлагеря²⁰¹.