Холостяк

- Ну, пап, дай денег! Совсем жить не на что! – продолжал канючить Антон. – Поиздержался я. Мне неудобно перед друзьями, вчера пригласил их в бар, а на карточке не оказалось денег, наскребли, что было из наличности, все равно не хватило, заставили нас мыть посуду…

- Надо же, как вам не повезло! – зло заметил Владислав Петрович.

- Папа, ну это не смешно. Я твой сын, я сын олигарха, а у меня нет денег! Дай денег!

- Иди работай!

- Куда! Я ничего не умею…

- Иди работать в мой офис!

- Там от меня больше вреда будет, - сопротивлялся Антон до последнего. – Я допущу какую-нибудь служебную ошибку, а у тебя, папа, может прогореть весь бизнес.

- Ничего, сынок, это мой офис, я потерплю, пока ты чему-нибудь научишься. Заодно и присмотрю за тобой.

- Папа, ну это несправедливо! – воскликнул в праведном гневе Антон.

- Антон, несправедливо транжирить деньги, заработанные мною в поте лица! – вспылил Владислав Петрович и повесил трубку.

- Хоть застрелись! Вот житуха настала. Еще, блин, отец моду взял, бросать трубку, такая бестактность с его стороны! - подумал Антон, отключая мобильник. Он был страшно недоволен своим родителем.

Антон, не будь дураком, позвонил своей матери. Сженанна Викторовна услышав о страданиях сына, тут же откликнулась на его просьбу и дала ему денег. Но это была не та сума, на которую рассчитывал Антон. Веселье продолжилось в том же духе, вечеринки в кафе и посещения ресторанов в компании друзей. Кутили уже с меньшим азартом, чем прежде, уже не заказывали дорогих блюд и элитного алкоголя, обходились простыми закусками и обычной водкой с пивом.

…Проснувшись поутру часов этак в двенадцать после очередного кутежа, Антон понял, что безумно хочет пить. Он позвонил по мобильному телефону Герману и попросил того «быть другом и принести воды», так как он, Антон, мается после вчерашнего. «Может тебе еще и кофе в постель принести!» - зло огрызнулся спросонья Герман, который спал на кухне на диване. Герман выключил телефон. Антон не унимался и позвонил снова: «Ну, Герман, будь другом, принеси воды! Голова трещит, страшно сушит… Ты же на кухне спишь, а там вода рядом.» - «Железная логика!» - процедил сквозь зубы Герман. «Да и захвати еще чего-то пожрать, – попросил Антон, - есть ужасно хочется.» - «Так пить или есть?!» - рассвирепел Герман. «Не кипятись, Герман! Не забывай, я все-таки главный спонсор и требую почтения и уважения к моей персоне!» - сказал Антон.

«Был главный спонсор!» - злорадно подумал про себя Герман. Потому что вчера невзначай выяснилось, что у Антона закончились и те деньги, которые он выпросил у матери. Герман чертыхнулся и с недовольной миной поднялся с дивана. Мало того, что он здесь ютился на кухне на маленьком диванчике у окна, так еще Антону с утра воды подавай. Антон, чертяка, сам заграбастал себе большую кровать в зале, безапелляционным тоном сразу заявив, что он все-таки главный спонсор и ему положены удобства. Никита спал в соседней комнате, а Герман оказался в ссылке, на кухне. С утра у него ломило все кости, диван был крошечный, и Герман не вмещался. За ночь Герман умудрился несколько раз свалиться с дивана на пол. Герман страшно был зол на Антона. Честно говоря, Герман сам тоже себя неважнецки чувствовал, вчера Герман выпил лишнего, и теперь у него ужасно болела голова.

Подойдя к зеркалу в коридоре, Герман уставился на свое отражение. Из зеркала на него смотрела какая-то образина. Взлохмаченные волосы, опухшие глаза, недовольная рожа. Герман кисло усмехнулся своему отражению, пятерней расчесал спутанные волосы на голове и принялся готовить завтрак «этому обормоту Антону. Черти бы его побрали! Блин, как в армии – дедовщина!» – зло буркнул Герман, хотя в армии никогда не служил. Герман поставил кастрюлю с водой на плиту, чтобы приготовить овсянку, и принялся намазывать масло на хлеб, делая бутерброды. Размешав кое-как растворимый кофе с сахаром в чашке, Герман поставил все на поднос и пошел в комнату Антона. В эту минуту Герман остро ощущал социальное неравенство, он посылал проклятия в адрес эксплуататора Антона и неимоверно жалел себя, считая себя угнетенным классом. О том, что Герман две недели шиковал за счет Антона и бесплатно жил у Никиты, Герман благоразумно не вспоминал. «Я, прям, и повар, и официант, и дворецкий в одном лице! – думал Герман. – Фигаро здесь, Фигаро – там!»

Герман отворил дверь в комнату и шутливо сказал: «Овсянка, сэр!» Но как только Герман вошел в комнату, на него со всех ног, очертя голову, с веселым визгом бросился лабрадор Кеша, такой же неуемный и бесшабашный как и его хозяин Антон. Кеша, наверное, подумал, что этот завтрак принесли ему и с лаем кинулся к Герману. Герман не ожидал такого горячего приема и от неожиданности выронил поднос из рук. Чашка с горячим кофе пролилась на Антона, тот ошпаренный вскочил с постели и тут же упал на пол, поскользнувшись на бутерброде с маслом.

- Да… этот кофе в постель я запомню на всю жизнь, - сказал Антон, усаживаясь на полу и потирая ушибленную руку и коленку.