Холостяки умирают одинокими

Мне снова повезло. Видимо, Айрин еще бодрствовала. Я услышал скрип кровати, шаги босых ног, а потом голос, полный тревоги.

— Это Дональд, — сказал я.

Дверь приоткрылась.

— Дональд, — произнесла Айрин, колеблясь, — я не одета…

— Халат у вас есть?

— Нет у меня халата…

— Накиньте одеяло, — посоветовал я шепотом. — Мне надо срочно переговорить с вами.

— Минуточку…

Через мгновение она вернулась, кутаясь в одеяло.

— Не включайте свет, — предупредил я все так же шепотом. Потом вошел в дом и плотно притворил за собою дверь.

— Здесь очень тонкие стены, соседи узнают, что у меня… что я принимала посетителя…

— Ну и прекрасно. Люди наверняка диву даются, с чего это вы сюда одна заявились. Стоит ли обманывать их ожидания? Вы видели газеты?

— Да.

— Завтра появится кое-что новенькое. Вы узнаете, что полиция ищет меня.

— Вас?

— Совершенно верно. Говорите потише.

— Почему вас ищут?

— У меня был выбор. Либо явиться в полицию и рассказать о вас, либо исчезнуть, и пускай они достают меня в поте лица своего.

— Как они разнюхали про вас?

— Прочтете в газетах, нет времени говорить об этом.

Из газет я узнал, что у Даулинга не осталось близких родственников.

— Да, я читала.

— Подробнее можете раскрыть эту тему?

— Он мне тоже говорил, что очень одинок, что у него нет никакой прямой родни.

— Мало ли! — возразил я. — Бывают еще всякие двоюродные братья, племянники и прочие.

— Куда вы клоните, Дональд? Будить человека среди ночи и затевать беседу Бог весть о чем…

Она сидела на краю кровати, и свет, льющийся с улицы через окно, придавал еще больше резкости чертам ее обеспокоенного лица.

— Вы все-таки должны отдать себе отчет в следующем, — заявил я. — Ваш сын — сын и Герберта Даулинга. Пусть незаконный, но в любом случае единокровный. Ближайший его родственник.

У нее перехватило дыхание.

— Дональд, вы хотите сказать… это что-то значит?

— Это может значить весьма много — в зависимости от аргументации… Это может много значить для вас, для вашего сына и чрезвычайно много для дальней родни, которая зубами и ногтями ухватится за поручни уходящего поезда.

— Вы хотите сказать, они втянут меня в эту историю и сына тоже?

— Черт побери, — вскричал я, — когда вы наконец повзрослеете?! Они втянут вас в эту историю и разорвут в клочья. Они постараются сфабриковать против вас непотопляемое дело об убийстве. Они припишут вам шантаж и объявят, что вы преследовали Даулинга под предлогом, будто он отец вашего ребенка. Короче говоря, Айрин, игра превращается в драку.

— Есть ли выход? Что мне делать?

— Выходов тьма, — сказал я.

— Вы согласны помочь, Дональд?

— Я уже помогаю, идя на риск. Пока не угодил в лапы полиции, смогу влиять на события. Вот когда они меня схватят, я уже ничего сделать не смогу… А теперь мне нужна ваша помощь.

— Какая?

— Вы не выпускали Даулинга из виду, знали, чем он занят. Встречаясь с вами, он наверняка откровенничал… Вы понимали его, и он это понимал. Вы вникали в его проблемы, сопереживали. Вероятно, вы были по-прежнему влюблены в него, хотя и не хотели воскрешать прежние отношения. Став матерью, вы чувствовали ответственность за сына, хотели дать ему достойное воспитание… Стало быть, вы знаете о Даулинге многое из того, чего другие, быть может, не знают.

Время от времени он встречался с женщиной, которая служит, предположительно, в его конторе. Мне надо знать, кто она.

— Опишите ее, пожалуйста.

— Лет двадцати шести, во всяком случае, не больше тридцати одного. У нее большие темные глаза, длинные ресницы, необычная походка, очень соблазнительная, но без вульгарного вихляния…

— Дорис Джил мен, — прервала она меня.

— Допустим. Кто она?

— Я знала, что Герберт… что он ею интересуется, но не может порвать с Бернис Клинтон. У нее крепкая хватка… Я никак не могу заставить себя говорить о нем в прошедшем времени. Дональд, вы должны понять…

— Не беспокойтесь, — уговаривал я Айрин. — Я все понимаю. Но сейчас у нас совершенно нет времени на сантименты. Мне нужны факты, и чем быстрее, тем лучше. Расскажите о Дорис Джилмен.

— Она женщина-загадка. Мне трудно говорить о ней или о ее окружении, она умеет держать язык за зубами… Знаю, что Герберт по-дружески ею интересовался, по-моему, она была его советчицей. Но чтобы там возник какой-нибудь интим… этого я утверждать не могла бы.

— Я тоже не утверждаю, может, интима и не было…

Но вот вопрос, где найти эту женщину?

— Не знаю. Кажется, я слышала, будто она… Нет, простите, Дональд, вряд ли я смогу вам помочь.

— Допустим, — согласился я. — Тогда другой вопрос. У Бернис Клинтон есть квартира в Санта-Ане, живет там под именем Агнес Дейтон. Квартира шикарная. И я полагаю, без денег Даулинга не обошлось.

— В Санта-Ане? Да нет же, — возразила она.

— Даулинг снимал для нее квартиру в Лос-Анджелесе…

— По какому адресу?

— Улицы я не знаю. А дом — «Реджина Армс».

— Ладно, тогда еще один вопрос. Бернис Клинтон оформилась в мотеле «Плавай и загорай» под тем же псевдонимом Агнес Дейтон. Вопрос в следующем: с какой целью она зарегистрировалась в мотеле «Плавай и загорай»?

— Не знаю, — Покачала головой Айрин.

— Вы встречались с Даулингом там?

— Да.

— И не раз?