Хома Брут

Отложив мешок в сторону, парень залюбовался неожиданным гостем. Наклоняя голову, гордая грациозная птица наблюдала за ним желто-оранжевыми глазами. И вдруг, взмахнув мощными крыльями, с криками улетела в сумрак.

Поглядев ей вслед, бурсак сбросил одежду и неуклюже полез в озерцо, путаясь в камышах и поскальзываясь на глине.

Тотчас размокшую от воды повязку он снял, намотав на руку. Когда раны наконец перестали печь от прохладной воды, парень сел на мелководье, осматривая свои истертые ноги и слушая ночное пение цикад да лягушек.

В какой-то момент пение смолкло. Просидев несколько минут в полной удивительной тишине, которую не нарушал даже ветер, он похлопал ладошками по воде. Вдруг в отражении ему привиделось, что за ним кто-то стоит. Обернувшись, он никого не заметил. Тогда парень снова залюбовался озером, краем глаза поглядывая на то, что происходит за его спиной.

На мгновение в воде снова отразилась улыбающаяся прекрасная дева. Вскочив, Хома стыдливо прикрыл наготу. Никого. Решив, что он просто устал, бурсак пробормотал, удивленно оборотившись к озеру и разглядывая его спокойную гладь:

– Откуда ж ей взяться-то здесь?

Покачав головою, Хома потянулся за одеждой и тут же завопил:

– Что за черт? Только что была здесь!

На песке лежала сабля, сапоги да шаровары. Мешка, зипуна и рубахи не было.

Схватившись за голову, парень нервно прошел по бережку туда-сюда.

– Видать, дьявол меня путает! Что же делать?!

Неподалеку в камышах послышался всплеск воды. Оборотившись, Хома увидел бредущую деву в одной исподней. На ее голове был венок из свежих цветов, вода едва доставала ей до тонких щиколоток, на тело налипли камыши. Черные волосы были слегка взъерошены и распущены, густыми волнами спадали они по белой спине до самой воды, бархатистая кожа светилась в лунном сиянии. Сквозь намокшую ткань выпирали упругие груди. Тонкими ручками она прижимала к животу сверток с Хоминой одеждой.

– Звыняйте,– осторожно позвал Хома, стыдясь наготы и боясь напугать девицу.

Обернувшись величественно, как настоящая царица, она молчаливо нахмурила черные блестящие брови: мол, чего тебе, хлопче?

– Одежа моя… – зачарованный ее красотою и статью, проблеял Хома, чувствуя себя неотесанным бараном.

Дивчина перевела взгляд туда, куда глазами указывал бурсак. Вздрогнула, словно удивившись: «Откуда эти лохмотья в моей руке?»

На ее личике промелькнуло хитрое выражение, будто бы она только что узнала какую-то тайну, которую Хоме в жизни не разгадать. Внезапно подбросив одежду вверх, дивчина расхохоталась дивным голоском.

Дорожный мешок плюхнулся в воду. Мягко опадая, рубаха и зипун растянулись по воде. Парень с досадой поглядел на девицу.

Закинув голову, та рассмеялась, выставляя напоказ длинную шею и поблескивая жемчужными зубами.

– Издеваешься, что ли, надо мною?! – осерчал Хома и сделал шаг в сторону девицы.

Чаровница, хохоча, побежала прочь, высоко задрав исподнюю, так что стал виден бледный округлый зад.

Охнув, парень ухмыльнулся и бросился за нею. Заливаясь смехом, они бежали по воде, отражаясь в лунном свете, вспарывая озерную гладь голыми ногами. Мягкие девичьи прелести были так близко от Хомы, что он, казалось, мог разглядеть каждую капельку на ее безупречном молодом теле.

Восторженный и возбужденный, он бежал все быстрее, а дивчина все медленнее. Забежав по пояс в воду, она замерла, стоя спиной к бурсаку.

Нагнав чаровницу, Хома жарко дыхнул ей в затылок и страстно схватил за тонкое запястье. Рука оказалась скользкой и холодной. Враз окаменев, чаровница застыла.

Хома в ужасе отпрянул: на месте, которого он коснулся, остался уродливый след. Запястье дивчины стало быстро покрываться кошмарными язвами и вонючими струпьями, которые расползались по всему телу.

Парень испуганно попятился назад.

Чаровница затряслась и медленно обернула к нему лохматую голову. Вместо прекрасного лица он увидал страшный череп, обтянутый зеленоватой гнилой кожей. В пустых глазницах резвились опарыши. Кошмарная пасть перекосилась, из нее пахнуло зловонием. Шея стала такой тонкой и хрупкой, что голова закачалась на ней в разные стороны.

Девица протянула к Хоме костлявые руки и, схватив за горло, стала душить со страшной силою. Бурсак захрипел и стал оседать, чувствуя, что не в силах противиться, не в силах даже пошевелиться.

Она сжимала горло сильнее, сильнее, наклоняя Хому к воде. Чтобы не видеть ее лица, бурсак зажмурился.

Вдруг из-за деревьев вынырнул ястреб и, вскрикнув, бросился на девицу. Усевшись на гнилой череп, он принялся долбить мощным клювом, попадая в червивые глазницы. Девица отпустила Хому, замахала костьми и, издав страшный вопль, ударилась об воду, рассыпавшись на кусочки.

Вода забурлила, и она исчезла в озере без следа. Птица недолго покружила, приглядываясь к пузырям, да и улетела восвояси.

Хома глубоко вдохнул. Виски пульсировали, голова кружилась. Он почувствовал приступ тошноты. Сделав неверный шаг, бурсак покачнулся и, потеряв сознание, погрузился под воду.

Глава VI Старик