Хома Брут

– Ты должен был прибыть вчера,– Фитиль недоверчиво прищурился.

– Немного припозднился,– Хома слегка попятился.– Путь был тяжелый…

– А что случилось с панычом Авдотием? – вмешался молодой козак.– Это ты его так?

Фитиль остановил его, взмахнув обветренной рукою, и с презрением поглядел на Хому:

– Как ты сумел выкрасть мальчика?!

– Да что вы! – парень замотал головою.– Господь с вами! Не крал я никого! Заплутал я, понимаете? – сняв шапку, бурсак сделал жалостливую мину.– Да еще и прихворнул. Еле отыскал ваш хутор. Когда подходил, смотрю, мальчик лежит на поляне. И вокруг все в крови. Ну, я его подхватил и скорее сюда.

– Далеко ли эта поляна? – Молодой козак с тревогой поглядел за ворота.

– Да вот здесь, за холмом,– Хома обернулся. – Пойдемте покажу!

– Не мог паныч один выйти из хутора,– Фитиль стал угрожающе поглаживать рукоять сабли.– Никак не мог!

Поглядев на саблю, парень начал креститься.

– Вот те крест! Я не знаю, как он там оказался! – Хома заискивающе зашептал: – Паныча, видать, изранили дикие звери! Я даже думаю, что это были волки… Вы видели отметины от зубов у него на боках?!

Козаки неуверенно хмыкнули.

– Человек так не может, понимаете? – в запале не унимался Хома.– Не понятно даже, как паныч остался жив,– сделав страшные глаза, пробормотал он.– Я видел одного волка неподалеку,– он замолчал, решив не рассказывать, что именно зверь привел его к хутору.

Козаки задумчиво переглянулись.

– Учитель, значит,– наконец кивнул старый козак и убрал руку с сабли.– Тебе к приказчику. Он у нас учителями занимается, да, Богданка,– хитро прищурившись, он подмигнул молодому.

Козаки расхохотались, как от удачной шутки и, отвернувшись от Хомы, побрели обратно к воротам.

«К приказчику – так к приказчику»,– Хома выдохнул облегченно и, заулыбавшись, окликнул их: – А почему учителями? У вас что, много учителей?

– Не, немного,– разрумянившись от смеха еще больше, хихикнул молодой козак.– Ты пока только пятый! – ударив себя по бокам, Богдан так и покатился.

«Как это пятый?» – удивленно подумал Хома, но уточнять стало не у кого. Козаки ушли.

– Да и ладно,– стоя посреди хутора и не зная, что делать дальше, успокоил себя бурсак.– После всего того, что со мною было в пути, мне уже ничего не страшно! И где этот приказчик? – парень зашагал по двору и подошел к двум симпатичным дивчинам, сосредоточенно отмывающим угол хаты от чего-то темно-красного, похожего на пролитое варенье из рябины.

– Как поживаете, красавицы? – окликнул он их, и дивчины разом обернулись с одинаково раздраженными лицами, но тут же вернулись к работе. Приблизившись, Хома встревоженно спросил: – Скажите, что у вас такое происходит на хуторе?

– Вы, видать, паныч, приезжий? – одна из дивчин, совсем юная и тощая, заинтересованно поглядела на парня.– Издалече?

Девка постарше, крупной масти зыркнула на нее исподлобья.

– Мой давай, нечего прохлаждаться. Еще полно работы,– поклонившись путнику, она язвительно улыбнулась: – Шли бы вы, паныч, по своим делам!

– Да что, я мешаю, что ли,– смутился Хома.– Может, вы скажете мне, кто этой ночью так пронзительно кричал? Я слышал женский голос на подходе к хутору…

Тощая дивчина от удивления обронила тряпицу и даже рот открыла. Старшая лишь покачала головою, не желая разговаривать, и быстрее заводила тряпкой туда-сюда.

С любопытством рассматривая Хому, особенно висевшую на поясе саблю с серебряной рукоятью, тонкая заговорила, краснея щеками:

– Может, померещилось вам с дороги? Кто ж по ночам кричать будет? Местные спят крепким сном.

Хома почувствовал симпатию к дивчине. Она робко набрала воздуха в грудь, оглядела Хомины волосы, скулы, нос и продолжала кокетливо:

– Давно на нашем хуторе никто не появлялся.

– Да как же это? – улыбнувшись, удивился Хома.– Козаки сказали мне, что здесь, акромя меня, аж четыре учителя!

Дивчина мотнула головою, словно что-то припоминая и наконец промолвила с досадой:

– Не понравился им наш хутор. Ушли они.

Хома насторожился:

– Это почему ж не понравился?

Дивчина потупилась, размышляя, что ответить. Придумав, она открыла было рот, но тут за их спинами раздался скрипучий голос.

– А ты больше слушай бабскую брехню! Они тебе еще не такого языками начешут! – ехидно улыбаясь, на них глядел казак с пропитым лицом. Длинный и худой, как оглобля, он подошел ближе и выпустил из люльки кольцо дыма.– Совсем распустились, тетешки! – он с досадой цыкнул на тощую бабу: – Управы на вас нет!

– Шел бы ты спать, Сивуха,– сердито обернулась дородная дивчина и тяжело поглядела на козака.– Все настроение смущаешь!

– Это вы нашего гостя смущаете,– прищурившись, Сивуха указал на бурсака люлькой.– Брешете всякое,– козак пригрозил девкам кулаком и развернулся к Хоме.– А вы, паныч, кто будете? Чай, новый учитель? – ласково проговорил он.

– Философ, Хома Брут,– представился Хома.– Прибыл из Братского монастыря по приглашению пана вашего обучать его сыновей грамматике и слову Божию.