Хомячок в наследство

— Огневик! — схватился за сердце староста, словно он уже стоит на пепелище деревень.

— Что ж вы так разнервничались, милейший, — протянул Зяма. — Кристоф у нас юноша воспитанный и начитанный. Глупостями не страдает. Наоборот, пользу может принести.

— Главное, чтобы проблем не добавил, — недоверчиво проворчал Пахом, но с судьбой решил смириться и отправился выдавать ценные указания.

Маг все еще сердито пыхтел, когда к нам из кустов выпрыгнула вчерашняя троица.

— Ведьма, ну что, нашла русалку? — с радостными улыбками и стойким запахом браги насели тут же на меня. — А она как женщина… того?

Кристоф удивленно тряхнул головой.

— В смысле русалка? У вас водятся русалки?!

— Пошли, познакомим, — усмехнулся Зяма. — И этих голубчиков с собой прихватим. Так сказать, для моральной компенсации.

— Чьей? — маг никак не мог совпасть с ритмом жизни в Бздыжниках. В этом чудном месте необходимо быстро соображать и драпать еще быстрее. Что нам и попыталась продемонстрировать троица.

Но блондинчик меня удивил. После короткой команды: «Держи их!», ловко ухватил троих разом за рубахи. Причем держал одной рукой, как рыб, пойманных за хвост. И не то, чтобы усилий много прилагал. А с виду недокормленный.

— Я жилистый, — правильно расценил Кристоф мой задумчивый и ощупывающий его взгляд.

А делала я это профессионально, потому что немногие горазды раздеваться перед ведьмой. Придут с жалобой на боль в боку, но оголиться ни-ни. Да что ты там, деточка, не видела. А вот может перелом ребер и не видела.

— Отлично, — пробурчала я. — Один вместительный, другой жилистый.

— А ты красивая, — польстил мне Зяма.

— Какой-то комплимент у тебя с душком, — я подозрительно посмотрела на фамильяра, но тот принял вид столь благостный, что усомниться в его словах было бы оскорблением. — Ладно пошли до русалки.

Троица повела себя согласно всему что происходит в Бздыжниках — стала голосить.

 — Пощади, ведьма! Не губи! У нас жены! Детишки малые! Хозяйство! Куры не кормленные! Поросята не доеные!

— И слава Матери-Природе, — оборвала я их стенания. Процесс выцеживания молока из них был где-то за гранью моего понимания. — Что вы орете словно в роли дойных хряков выступаете?

— Так как же, — один из мужиков шмыгнул носом, — ты нами с русалкой за сокровища расплатишься.

— Откуда они у голой девки, пусть и с рыбьим хвостом? — заинтересовался Зяма народной фантазией.

— Знамо откуда, — важно проговорил центральный мужик в букете, — она же людей топит, а те при деньгах и украшениях.

— Серьезно? — усмехнулся фамильяр и покивал головой. — Естественно, каждый дурак полезет купаться при параде. Еще и мешочек с монетами с собой для утяжеления прихватит.

Тут уже задумался даже Кристоф. Кажется, особая безуменка в воздухе Бздыжников заразна. А может это испарения окружающих болот? Или просто кто-то идиот.

— Она корабли топит, — не так уверенно была выдвинута версия.

— Одна баба с хвостом против огромного корабля с многочисленным экипажем? — продолжал глумиться Зяма над суевериями. — Сильна. Тогда что она у вас в заводи забыла. Здешнюю реку если только на лодке в два взмаха весла можно переплыть. Давайте не будем льстить этому широкому ручейку.

После напряженного сопения, сопровождающего непривычную нагрузку на мозг, мужики расстроились:

— To есть сокровища нет?

— А вы серьезно полагали, что есть баба с рыбьим хвостом? — Зяма с знахарской добротой взглянул на улов. — На святое замахнулись негодники. На анатомию. Ладно, пошли знакомиться с русалкой, чтобы у вас потом желания распускать сплетни не было.

Да мы уже замучились отбиваться от недовольных новым соседством жителей Бздыжников. Мужики требовали убрать русалку из заводи, потому что там самые жирные раки, а женщина призывали прекратить незаконную обнаженку. А во всем виновата эта троица, которая уже разнесла по деревням новость.

Кристоф, исполненный решительностью, топал за нами, таща следом упирающихся фантазеров. В какой-то момент я обернулась и с тоской заметила, как эскорт резко возрос.

— Да-а, — задумчиво протянул Зяма, — это вам не столица, где все в делах. И из развлечений лишь казнь раз в несколько месяцев. Преступники тоже люди занятые.

Блондинчику приходилось хуже нас. Взглядами его награждали совсем не любопытными, а злыми, да еще и въедливым шепотом обсуждали что себе позволяет заезжий маг. Но он стоически терпел. Скрипел зубами, чуть ли не высекая искры, но молчал.

 Возле одного дома в Средних Бздыжниках наша процессия остановилась.

Я с тоской посмотрела на верхушку забора.

— Милика! — крикнула громко, надеясь на чудо. — Выходи!

Во дворе нервно ойкнули, звякнули упавшие грабли и стало тихо.

— Милика! — я себя ощущала незадачливым кавалером, от которого пряталась дама сердца в надежде, что тому надоест и он прекратить голосить заунывные песни под окнами. — Разговор есть!

Но двор за забором хранил напряженное молчание.

— Эх, — я поплевала на ладошки, — придется лезть.

— А чем тебя калитка не устраивает? — бархатным голос поинтересовался Кристоф.

— Так ее уже не открыли, — я развела руками. — Предлагаешь выбить?