Хомяки, или О судьбе с розовыми пальцами

«Эх, Андрюша, разбередил ты старую болячку! – наконец признался сам себе Арнольд Яковлевич. – Я же прекрасно знаю, что по сути моя работа – пустышка. Это не проекты Циолковского и не теории Эйнштейна… Это просто работа для того, чтобы получать два раза в месяц цветные бумажки, на которые можно купить пищу, заплатить за квартиру, немного отложить про запас… Но ведь не все эйнштейны! Посмотри вокруг!… – Арнольд Яковлевич словно бы опять разговаривал с Андреем. – Все так живут! Приходило ли в голову искать смысл в своей работе, например, нашему вахтеру? Или ночному сторожу? Или уборщице?» – «Да, но вы ведь не вахтер и не уборщик, – отвечал в голове профессора невидимый Андрей. – Вы говорите, что вопрос о смысле жизни – юношеский комплекс, что он бессмысленен… Почему же вы сейчас так раздражены? Значит, этот вопрос не решен, а просто затерт куда-то вглубь…» – «Что ты понимаешь, юнец! Я тоже искал… Это проклятие интеллектуалов – искать то, чего нет! Но жизнь – бессмысленна! Это просто случайность! Случайное нагромождение белков, жиров и углеводов!» – «Вы же сами в это не верите… Белки не страдают, не любят, не ищут смысл жизни, наконец…» – «Ты просто еще не понимаешь… Жизнь тебя обломает, вот увидишь! Я…»

Арнольд Яковлевич остановился посреди коридора и перевел дыхание. Сердце покалывало. Профессор усилием воли отбросил болезненные мысли, сделал несколько шагов, решительно посмотрел вперед.

«Ничего, сейчас поем, поеду домой, подремлю сначала в автобусе, а потом и в метро. Сейчас там народу немного… Дома жена, гости… Отвлекусь…»

Профессор себя успокоил и, разглядев в конце коридора дверь в столовую, прибавил шагу…

Прожевав прихваченный из дома бутерброд, Андрей принялся наблюдать за перемещениями хомяков. Жизнь внутри лабиринта кипела. Тут и там по тоннелям бежали рыжие хомячки. Кто быстро и уверенно, особенно старожилы, которых было легко распознать, так как опытные хомяки были больше и упитаннее молодых. Кто-то пробирался неуверенно, то и дело останавливаясь и нерешительно заглядывая то в один, то в другой тоннель. Кто-то надолго застревал на перекрестке, не зная, какой путь выбрать. Кто-то часами сидел перед незнакомым препятствием, а кто-то пытался выбраться из ловушки…

– Для них это целый мир, – вслух сказал Андрей. – Огромный, непонятный, со своими законами и правилами… Пища, самка, покрутиться в колесе… Чтобы получить все это, надо долго и упорно бежать по лабиринту, преодолевая препятствия и ловушки. Им хорошо, они не задумываются зачем! Просто бегут…

Андрей заметил белое пятнышко. Подошел, пригляделся и узнал Новичка. Улыбнулся.

– Привет, – сказал Андрей. – Как дела, как жизнь?

Словно услышав, Новичок остановился, встал на задние лапы и понюхал воздух. Андрей тихонько рассмеялся.

– Да, Новичок, ты хоть и уникальный хомяк, – что бы там ни говорил профессор, – но все равно лишь хомяк… Ты так и будешь бегать по этому лабиринту всю жизнь. Может быть, сменишь несколько маршрутов, а не зациклишься на одном, как другие, но… Что от этого изменится? А ничего. Лабиринт останется лабиринтом. Сменой маршрута можно изменить лишь расположение препятствий, кормушек и ловушек… Кормушки-ловушки… Рифма, однако… – Андрей задумчиво смотрел на неторопливый бег Новичка. – Ты никогда не узнаешь, что есть большой мир. Что есть поля и леса, настоящее солнце и пища, растущая прямо из земли… Что… А надо ли тебе все это? Или это опять мой антропоцентризм, как говорит профессор? А ведь и правда, я невольно помещаю себя в твою шкуру и думаю, как был бы я несчастлив, бегая всю жизнь по лабиринту в дурацкой лаборатории… Но тебе-то все равно, не так ли, Новичок?

Белый хомячок опять остановился и посмотрел вверх.

– Какие у тебя грустные глаза… – удивился Андрей. – Тьфу, ты! И правда, я переношу собственное настроение на объект исследования! Наверное, профессор прав…

Андрей отошел от лабиринта и сел на стул рядом с рабочим столом. Стол был почти полностью завален папками и бумагами. Свободным оставался только небольшой кусочек в центре. Тут Андрей обычно заполнял ежедневные отчеты.

– Так все равно тебе или нет? – ассистент продолжил свои размышления. – Или ты чувствуешь, что живешь не настоящей хомячьей жизнью? Что тебя обманули и поместили в искусственный лабиринт, лишив солнца, травы, летнего ветерка, спелой осенней пшеницы?…

Андрей вдруг усмехнулся:

– Как хорошо, что меня сейчас не слышит Арнольд Яковлевич! Задал бы он мне за такие мысли!… Наверное, он прав, и ты, Новичок, всего лишь сильно усложненный электрон, перемещающийся под влиянием инстинкта. Что такое инстинкт? Это непререкаемый закон для вас, биологических электронов. Амеб, червяков и хомяков… Вот и все.

Андрей вдруг замер. Потом взял ручку, пододвинул к себе чистый лист бумаги и, сам того не замечая, стал выводить на нем бесконечные закорючки, похожие на сильно искаженные, связанные друг с другом восьмерки. Потом бросил ручку и продолжил: