Хомодайрес. Черное-Черное Сердце (СИ)

   Второй нападавший, оказался покрепче и хитрее. Когда я склонился над его поверженной тушкой, молниеносно (как ему казалось) ударил деревянным ножом в шею. Настроение у меня и так было поганым из-за болящей руки. Перехватил в районе запястья, сжал и дернул так, что плечевой сустав вылетел из сумки, а запястье сломалось. Как говориться "зуб за зуб".

   Подтащил обоих к ближайшему дереву. Прислонил спинами, так что бы они не видели друг друга, связал запястья.

   Теперь можно подумать о себе. Пробка от пузырька с синей жидкостью летит под лапы химеры, та не будь дурра, клацает пастью. Выпиваю, чувствуя аромат малины с мятой. Рука сразу перестает ныть, не пройдет и суток, как она полностью восстановится.

   А что там деревенские хулиганы? Они очнулись, но от пут освободится не пытаются слишком ошарашены. Пришло время посмотреть на них поближе. Сдается, это не простые разбойники.

   Иду к чернобороду. Присаживаюсь напротив и молча начинаю глядеть. По виду обычный землепашец. Из одежды рубаха и штаны, эффектного цвета грязи, обувь правда хорошая, такую не каждый работяга позволить может, кожаные ковыляки с деревянным основанием. Ладони в мозолях у обоих, это я еще, когда связывал рассмотрел. Костяшки сбиты, как у кулачных бойцов. Глаза как глаза, серые, крупные, буравят ненавистью и пожалуй отчаянием. Остальное лицо залито кровью, особо не разобрать, но мужик матерелый, как раз на рубеже - пару лет и дед.

   Метатель пращи слеплен из того же теста. Синий глаз злой, мог бы - убил. Попытался плюнуть, только загадил рубаху. Волосы русые, губы полные, наверно девкам нравится. На лбу наливается рогом кровоподтек, нос тоже сворочен, удачно я цепь метнул, пожалел между прочим, мог и серп ринуть. А пока оба живы или мертвы одновременно. Такой парадокс Дёршингера.

   Жил граф с таким именем восемь тысяч лет назад. Имел его мрачность жену, молодую, красивую, но не любимую. Взял ее в жены лишь для антуража, пыль в глаза пускать, в сам предпочитал женщин в возрасте, обстоятельных, опытных и что бы подержаться было где. Прошло пару десятилетий и совместное существование стало битвой за выживание. Бесконечные скандалы и дрязги настолько надоели, что граф мечтал всячески от нее избавиться, однако на преступление пойти не мог, слишком влиятельна и многочисленна у супружница была родня - чревато. Но однажды графу свезло, застал он свою благоверную в объятиях одного из мелких вассалов, кстати графом и подкупленного. По тем суровым, но справедливым законам, полагалось умертвить изменницу, поскольку проще один раз убить супругу, чем каждый раз нового мужчину. Граф был в своем праве, но проявил половинку великодушия.

   - Сударыня, я не могу простить вам измену моей персоне, хотя сердце разрывается от двойной боли: муки, которую вы мне принесли своим грехопадением и решением, которое, выполняя волю предков я должен озвучить. К счастью я свободен дать вам шанс. Перед лицом вашей родни, я вверяю вас в руки судьбы. Вы сейчас зайдете в комнату, там на столе приготовлены два бокала. В одном из них вино, в другом разбавлен яд. Если року будет угодно, вы останетесь живы, но брак между нами аннулирован и вы тут же покинете мой замок. Если нет, вы будете похоронены в моем склепе, со всеми достойными почестями. Итак, вы согласны?

   - Да, сударь, - ответила графиня.

   Она зашла в комнату, дверь за ней закрылась. Потянулись томительные минуты. Родственники и вассалы с разной степенью нетерпения ждали итога.

   - Как вы думаете господа? - несколько ни к месту поинтересовался граф, - она жива или уже мертва.

   Мнения разделились, кто-то говорил, что раз графини по прошествии десяти минут нет, то на выпила отравленный бокал, другие говорили, что это ничего не значит, возможно она еще не решилась совершить судьбоносное питие.

   - Что же получается господа? Моя жена одновременно жива и мертва? Ведь мы пока не может знать точно!

   Так давайте посмотрим! - взревел отец графини. Он вообще вел себя на грани достоинства, сопел, потел и метал гневные взгляды на ни в чем не повинного Дёршингера.

   - Давайте еще немного обождем, - предложил рогач по собственному желанию. - Ведь это так удивительно, быть живым и мертвым одновременно.

   Но родственники супруги не захотели больше ждать. Они ворвались и увидели живую, но бледную графиню. Она сидела держа в руках осушенный кубок. Дёршингер сказал всего одну фразу:

   - Не может быть.

   Но в радостных криках родни изменницы, никто не обратил внимание на его реплику. Графу было чему удивляться, ведь он налил яд в оба кубка. Проверки естественно не опасался, поскольку во-первых все дворяне, люди слова. Во-вторых, он мог просто убить свою жену по закону и никто ему слова бы не сказал. Нет, решил устроить представление.

   Супруга хотя и была на три века моложе графа, соображала быстро. В комнате, кроме стола не было ничего, ни окна куда можно плеснуть отраву, ни мебельного сундука, просто голые стены, пол и стол, если их окропить станет заметно и она будет все равно умерщвлена, но с еще большим позором. На одежду не вариант, пятно сразу обнаружат.