Хомодайрес. Черное-Черное Сердце (СИ)

   Воздух взрывается, свод над балконом проваливается и сверху падает Свет, он обрушиваются на ложу, сжигая младшего монарха и заставляя щуриться магистра Ордена. Никто не успевает сделать и вздоха, как следом рушится исполин. Тело весом в тонну ломает ложу, сминает Римидалва и эрцдайсеров. Обломки балкона словно в рапиде падают на не в силах пошевелившихся разумных, на моих глазах масса из крови и бетона раздавливает Аглаю.

   Я смотрю на Евгена, маленький винтик, необходимый фактор в цепи случайности, торжествующее обводит на залу. Губы улыбаются, рот беззвучно смеется.

   Бросил взгляд назад. Зрители сидят, они парализованы инферно, из всех разумных только я, Гришун и Ярослава оставили способность двигаться. Стоп! Ярослава?

   Девушка исполняет кульбит и оказывается на сцене рядом с восьмушкой. Она резко наклоняется к сундуку и ныряет в него, увлекая за собой актера.

   За моей спиной нарастает гул, так издалека слышен водопад. Нехотя поворачиваюсь на звук. Из обломков и фрагментов тел вырастает Белый Гарлем, трехметровый железный монстр, порождение магии хумансов. В одной руке монстра исполинский посеребренный меч, в другой что-то вроде гигантского быстрострела стреляющего ультрафиолетом. Чудовище выглядит чуждо для нашего мира. Голова идеальный шар, на котором нет ни глаза, ни рта, вообще нечего, но я чувствую как меня пронзает поток такой злобы, что сердце начинает сбоить.

   Гарлем поднимает свое оружие, из трубки вылетает свет, сжигающий задние ряды. Лица обреченных только в момент смерти обретают свободу, не знаю как замечаю ужас в их глазах. Четверо эрцдайресов остаются живы, они в отличие от меня под завязку залиты мутагенами. Воины даже успевают сбросить оцепенение, но огромный меч сразу перерубает троих, не обращая внимание на выставленные серпами блоки, сверкающие доспехи и возвратным движением располовинил последнего.

   У меня нет ни оружия, ни эликсиров. И даже если бы я был вооружен под завязку, противостоять Белому Гарлему в одиночку безумие. Тут нужна вся имперская армия. Правда есть способ изгнать монстра, надо всего лишь убить тех, кто его призвал.

   Чудовище делает еще один выстрел, на это раз достается средним рядам. Разумные мгновенно испаряются, под губительным светом. Остается несколько секунд, пока он не обратит на меня внимание. Стоит лишь это подумать, словно в дурном сне, туша делает оборот и шаг к сцене. Конечность с оружием начинает медленно разворачиваться в мою сторону.

   Почему-то кажется что Гарлем улыбается. Как же не хочется снова гореть!

   Я думал, что тот бег к каравану хомодайресов самый стремительный в моей жизни. Сжигаю не меньше столетия, вкладывая в частичную трансформу часть матрицы и перемещаюсь сразу к сундуку. Теперь по меньшей мере лет пятьсот, мне будут не доступны возможности высших вампиров. Плевать! Главное что бы они были эти столетия. Святая Луна, сделай так, что бы сундук был открыт!

   Ультрафиолет летит сжигая разумных, мое тело падает в недра ящика и проваливается в лаз, сделанный в сцене. Для разнообразия ничего себе не отбиваю. Передо мной длинный неосвещенный коридор с низким сводом. От греха подальше отхожу от обманки, мало ли, что придет в шар Гарлему, вдруг пальнет сюда светом!

   Мысли путаются. Да какого хуманса! Я просто не хочу думать! Разумные странные существа, погиб глава хомодайресов, уничтожен младший монарх, город Ордена подвергается серьезной опасности, впервые за несколько тысяч лет! Гарлем вырвется на свободу и прольются реки крови. Его в итоге уничтожат, но сколько горя принесет его прогулка по Цитадели. Империя ослабнет, уже ослабла! А мне все равно! Меня интересует только один вопрос, почему я? Почему? За что? Разве я хочу так много? Может дело в том, что я на протяжении столетий один. Без друзей, без кого-то, кто ждет меня. И сейчас только почувствовав возможность обладания этим счастьем и сразу утратив, не смог вынести удара.

   Незаметно для себя очутился на коленях. Из глаз полились слезы. Из-за чего? Женщины с которой у меня не было даже секса. Из-за того, что меня снова использовали, играли чувствами, но я ведь хомодайрес, у меня нет чувств. Я никогда не плакал, разве только в далеком детстве. Внезапно я понял о себе, что-то неприятное. Чудовища не хумансы или порождения их магии, чудовища это те, кто оплакивают свои личные проблемы, когда рушится мир. Мне стало легче. Правда. Иногда принять себя - избавление.

   Бегу вперед. Я прекрасно знаю, что ждет меня впереди и это почему-то радует. Проход расширяется и спустя несколько минут оказываюсь в огромной пещере.

   - Ты задержался милый.

   Ярослава сидит на округлом камне, подле нее на земле лежат традиционные для расских воинов боевые молотки. Гришун скорчившись прячется за спиной шпионки, его лицо истекает потом, правая штанина приподнята, видно что нога распухла, на коже выросла страшная даже с виду гематома.