ХомоПоинт (СИ)

Егор вопросительно посмотрел на Тоню, всё-таки её земляк. Та лишь пожала плечами и отрицательно покачала головой.

- Местный, - вздохнул Шама, - отец сказал, он был шаман, и я буду шаманом. Он учил меня, как стать шаманом.

- А где твой папа сейчас? - вмешалась Тоня.

- Не знаю, он умер.

- Сочувствую, - жалостно протянула Тоня, - а давно?

- Перед самым моим рождением, - невозмутимо ответил лодочник.Парфён повернулся к Егору и свёл глаза к переносице, скривив морду - "чокнутый".

- Ну да, мой отец сказал, что на берегу надо спасти трёх доходяг, - продолжал Шама и захохотал, подняв голову в небо. Парфён перестал кривляться и повернулся к лодочнику.

- А это твой амулет, - ткнул он ногой в РПК.Шама перестал, хохотать и снова стал невозмутимо серьёзным.

- Это не моё, отец сказал подобрать, пригодиться. Я взял.

- А как пользоваться тоже отец научил? - не унимался Парфён.

- Кто же ещё? - не чувствуя подвоха в вопросе ответил шаман.

- И куда мы сейчас плывём? - поинтересовалась Тоня.

- Ко мне, там безопасно. Потом отец скажет, что с вами делать.

- Целая, - довольно улыбнулся танкист, доставая из сумки банку с лечо.

- Ну, Парфён, - только и хмыкнул Мельников.

Часть 2

Трасса М4-Дон

«УАЗик» остановили на ночь на открытой местности на вершине не большого холма. По приказу Колодина обозначили небольшой периметр и установили растяжки из остатков гранат.

Вечерняя прохлада вытащила всех на свежий воздух, кроме президента. Он размышлял, как быть дальше. Быть откровенным до конца со своими солдатами по проекту "Неофит" или того, что уже рассказал пока достаточно. Он думал и поглаживал распухшую после падения лодыжку. Нога к вечеру совсем перестала болеть. Президент стянул носок. Опухоль заметно спала за последний час. Пошевелил ногой, боли нет.

Это показалось ему странным. Ступил на ногу, боли нет. Президент скривил удивлённую мину. Нога приходила в здоровое состояние буквально на глазах. Единственное, что его смущало, кожа на месте вывиха была несколько темнее. Но, что было бесспорно, он выздоравливал. Президент обулся и вышел из машины. Метрах в десяти о чём-то перешёптывалась Колодин с Крокодилом, стало интересно, о чём речь. Леонид Леонидович инстинктивно повернул ухо в их сторону. И о чудо, он стал ясно различать слова.

- Не знаю Колода, мне самому ничего не понятно и не ясно. Я реально думаю, что этот наш главнокомандующий трындит в полный рост. Придумал сказочку для малышей, а на деле всё окажется проектом разработке биологического оружия. И тащит он нас на верную смерть ради целей, которых нам не понять. Давай избавимся от него, и по домам.

- Нельзя, - шептал Колодин, - если это вышедший из под контроля эксперимент, то мы как раз нужны, кто-то должен всё исправлять. Крокодил, мы сука армия, мы присягу давали, контракт подписывали. Это мы должны защищать, когда будет тяжко, а не только сгущёнку тырить. Вот сейчас тяжко, предлагаешь поджать хвост и спасать свою шкуру. Оставить главкома в ситуации чрезвычайного положения - это военное преступление. Когда всё закончится, нас отдадут под трибунал, и мы окажемся в дисбате.

- Какой на хрен главнокомандующий! - зашипел Крокодил, - его армия это «УАЗ» и несколько бойцов. Да что мы сможем сделать?

- Что сможем, то и сделаем, - оставался твёрд в своём решении Колодин.

- Бойцы, у вас всё нормально? - громко спросил президент.

Крокодил резко обернулся, на лице читалось недовольство и презрение.

- Да, господин президент, всё в норме, решаем, кому и когда на часы заступать, - немного растерянно отозвался Колодин.

- А. Я так и подумал, - улыбнулся главнокомандующий.

Крокодил ничего не сказал, он отвернулся и нервно зашагал куда-то в темноту.

- Как ваша нога? - поинтересовался сержант.

- Много лучше. Не болит совсем. Видите, уже хожу.

Президент подошёл к Колодину.

- Что будет, когда мы доберёмся до места? - напрямую спросил сержант.

Президент мгновение помолчал, посмотрел в чернильно-синее с первыми мерцающими звёздочками небо.

- Что будет - задумчиво повторил он, - что будет. Сложно дать однозначный ответ, Колодин, потому что я и сам не знаю его. Я знаю, чего не будет.

- Чего же? - нетерпеливо спросил сержант.

- Не будет прежнего мира, того к чему мы привыкли за столетия. Не будет наших городов и поселений, стран и армий. Не будет экономики, промышленности и сельского хозяйства. Не будет музеев и театров. Не будет ничего.

- И что тогда, - выпучив глаза, спросил Колодин.

- Война, - твёрдо ответил президент, глядя в глаза своему собеседнику.

- Война? Какая война? С кем?

- Земная цивилизация делает новый виток в своём развитии, возможно последний. Человечество измениться навсегда или вымрет как динозавры.

- В смысле? Людей больше не будет вообще? – спросил, задыхаясь, сержант.

- Возможно, - президент опустил голову.

- Но… Но. Должен же быть какой-то выход. Хоть что-то, - запинался сержант.