Хомотрофы

Елена Сергеевна сидела в кожаном кресле с высокой спинкой. Она была одета в черный костюм с серебристыми разводами. На груди красовалась дорогая подвеска. Для провинциальной бизнес-леди она выглядела очень даже ничего. Я невольно улыбнулся, сделал туманный жест рукой.

– У автора безупречный вкус.

Замдиректора одарила меня ответной улыбкой, и я обнаружил в выражении ее глаз откровенный интерес.

– Вы больше не роняете документы? Простите, как вас зовут?

Я собрался, прижал папку к груди, слегка наклонил голову: предупредительная поза, в которой должен находиться рассыльный, случайно очутившийся в кабинете замдиректора.

– Благодарю. Замечание справедливо. Стараюсь выполнять свою работу добросовестно. Меня зовут Лемешев Сергей Петрович.

Елена Сергеевна уловила сарказм. Она вытянула руки и положила их на стол, демонстрируя длинные изящные пальцы, увенчанные шикарным маникюром. Сесть Вырлова мне не предложила: рядовые должны докладывать стоя.

– Сергей Петрович… – задумалась она. – С кем бы вас проассоциировать?.. Ах, да! Гольдман из банка – он тоже Сергей Петрович.

Она взяла карандаш, что-то записала на листке бумаги.

Мне было неприятно, что она меня с кем-то ассоциирует, но я промолчал, отметив то, как быстро сровнялся счет.

Сегодня утром я думал о ней. Я и не надеялся на столь скорое везение. Любопытно, с чего это она вздумала со мной познакомиться?

– Как же так случилось? – спросила Елена Сергеевна. – Приятный молодой, неглупый человек становится курьером. Приезжает из столицы в захолустье безо всяких приглашений и устраивается… куда? – в канцелярию, под начальство ограниченного, заплесневелого Бирюкинга? Вам это не кажется, по меньшей мере, странным?

Она брезгливо поморщила нос.

Я по-прежнему стоял перед ней в позе гарсона, готовя себя к психологическому поединку.

Слегка поклонившись, я спросил:

– Елена Сергеевна, правильно ли я понял: вы хотите предложить мне работу в вашей структуре?

Она сощурилась, хмыкнула. Ее пальцы погладили ламинированную поверхность стола.

– Какой шустрый вы, однако. Увы! У меня в штате нет вакансий. Да и чем вы можете быть мне полезны?

Я упрекнул себя за нетерпеливость.

– Слышала, что раньше вы работали в какой-то редакции? Вы… как это у вас называется? Папарацци?

Теперь ясно: разумеется, она знала обо мне все, что можно узнать из личного дела в отделе кадров, и намеревалась получить еще больше информации.

Какие варианты?

Она кормится человеческим страхом. Ей надоело однообразное меню из ее старых вымученных клерков. Желает ощутить новый вкус. Но прежде чем заказать у пресловутого Повара экзотическое блюдо (хотел бы я знать, как их готовят?), решила поближе посмотреть на еще живую рыбку? А может, – если отставить в сторону небылицы, рассказанные Ильей, – все намного проще, и она видит во мне потенциальную фигуру для одной из своих корпоративных интриг?

Что ж, был бы неплохой шанс.

– Интересы поменялись, – проговорил я. – Прежнее ремесло осталось в прошлом. И с нынешней работой оно никак не связано. Я – рассыльный.

– Вы хотите сказать, что твердо намерены до самой старости разносить по этому зданию бумаги?

– Что? Разве на этом заводе можно дотянуть до преклонного возраста? Слыхал, что смерть наступает тут внезапно и чаще всего прямо на рабочем месте. Это правда?

Замдиректора бросила насмешливый взгляд.

– Думайте, что говорите, папарацци!

Она быстро поднялась и, обдав меня тонким ароматом дорогих духов, подошла к окну.

– Хм… По-вашему, это смелость. Нет, это просто глупо. Никто из работников не смеет говорить при мне подобного. Я – замдиректора, вы – рассыльный. Чувствуете разницу?

За окном виднелся поросший кустарником склон, убегающий вниз, к широкой равнине, покрытой лесом. Вырлова застыла, глядя вдаль. С минуту она молчала.

– Осторожней, – сказала, наконец. – Вы и впрямь представляете большую опасность. Для себя.

– Благодарю за предупреждение, – ответил я, разглядывая ее бедра. Под облегающей юбкой четко прорисовывались резинки трусиков.

– Не благодарите, – ее пальцы нетерпеливо забарабанили по подоконнику.

Наш разговор начинал заходить в тупик. Чтобы продлить его, я поинтересовался:

– Не могли бы меня просветить? Что такое карантин? Правда ли, что город окружен невидимой гранью?

Елена Сергеевна даже не изменилась в лице, только вскинула завитками волос и, показав мне точеный профиль, поинтересовалась:

– Вы жизнь свою цените?

Что за дурацкий вопрос!

– Или вы из этих… любителей неоправданного риска? Пресытились жизнью и теперь нуждаетесь в экстриме? Ваше любопытство, Сергей Петрович, не принесет вам ничего, кроме неприятностей. Советую умерить свой пыл.

– Я уже в списке?

– В каком списке?

Она резко обернулась и, не дожидаясь моего ответа, спокойным тоном поинтересовалась:

– Было ли у вас какое-нибудь занятие, кроме журналистики? Учились чему-нибудь еще?

– Да. Юридический факультет, – ответил я. – Хотя ни дня не работал в этой сфере.

– Не думаете попробовать?

– Работать юристом? Здесь?.. Нет, это невозможно. Место занято. Тот человек, трудится в вашей службе. Я успел с ним познакомиться. Отец двоих детей. Прикажете его убить?