Хомут на лебединую шею

– Господи! Да если б он был, этот влюбленный! Да я бы сама за ним по пятам бегала, просила тебя замуж взять, я б его… – всплеснула руками Гутя. – А то ведь ты у меня, Аллочка, как антирекламный ролик – я, такая удачливая сваха, а родную сестру никому спихнуть не могу!

– Короче, так, – решил Фома. – Гутиэра Власовна, вы садитесь к телефону, прозванивайте своих невест и узнавайте, не был ли с ними знаком завидный жених Псов. А я завтра же еду на завод, узнаю, может, там кто-нибудь в его поведении нечто необычное заметил. Что-то не совсем понятное у нас тут получается. Псов появляется у нас как девственный жених, а на самом деле Кукина утверждает, что он уже семнадцать лет живет с ней в гражданском браке. Ну, допустим, мы ей поверили и Псов на самом деле ходит женихаться только с целью вытягивать деньги из дам. Но тогда в этот сюжет совсем не вписывается Вера Антоновна, у которой я сегодня был. По ее словам, Псов покинул их с сыном, когда Саша был уже взрослый. Это никак уж не семнадцать лет назад. То есть времени у Назара, чтобы так долго жить с Кукиной, не было. И почему-то мне хочется верить именно Вере Антоновне.

Гутя, обуреваемая жаждой новой, неизвестной доселе деятельности, тут же кинулась к телефону.

– Алло, Инночка?.. Да-да, это Гутиэра. Как там твоя супружеская жизнь?.. Ага… Ага… а скажи… я поняла… да, я верю, что он самый лучший, а скажи… да-да, я поняла… Инна, тебе… да послушай ты меня! Тебе незнаком некий Псов Назар Альбертович?.. Ну конечно, тебе теперь не до собак… я поняла…

– Алло, Катюша? Это я, Гутиэра…

– Пойдем, Варь, чего-то у меня голова, как котел, – позвал Фома Варьку в свою комнату, но жена сидела на диване и не спешила уединяться с супругом. – Варь, ну ты чего?

– Ничего, – фыркнула она.

Совсем не вовремя ей опять вспомнился приход Ленки Сорокиной, которая с упоением смаковала вспыхнувшую страсть Ирки Серовой к Фоме.

– Ты сегодня ушел в отпуск? – подозрительно спросила жена.

– Ну да. Федорин не подвел – сказал, что подпишет заявление, и подписал.

– А почему он тебе так долго подписывал? Ты позже меня домой заявился!

– Так ведь я ездил на Калининскую! Я же говорил! – возмутился Фома.

Варька хитро прищурилась:

– И что, на работе даже не задерживался? И даже никто к тебе на прием не приходил?

– А чего это ты? – насторожился Фома, и ему сразу представилось, что вредная санитарка Евдокимовна, которую он частенько гоняет за то, что та притаскивается на работу с похмелья, насплетничала жене черт-те что. – У меня нет никаких привязанностей к женскому полу, если тебя это волнует. Кроме тебя, конечно.

– Варь, я есть хочу. Может, оладушек состряпаешь, – загундосила Аллочка, наплевав на разборки супругов.

Варька сверкнула глазами и обиженно всхлипнула:

– Тогда почему ты вчера пришел так поздно? И позавчера? И еще… не помню когда? Ты всегда приходишь поздно!

– Да потому что я – врач! – начал распаляться Фома. – Потому что я не могу оставить больного у двери и уйти!

– Ты никого не можешь оставить!

– Да! Я никого не могу оставить! И у двери! И на дороге! И в подвале!

– Варь, ну состряпай, – ныла Аллочка.

– А ты иди… А ты иди и стряпай себе сама! Ты не видишь, что Варька работает, убирает, варит, стирает! Ты целый день дома сидишь! Теперь ты будешь печь и варить! – вконец разошелся Фома. – Она от усталости бесится, а потом на меня накидывается! Вот иди и напеки нам оладушек. И завтра… Варь, во сколько ты завтра домой придешь?

Варька оторопело уставилась на мужа. Он крайне редко выходил из себя.

– Я не знаю… Наверное, в шесть.

– Точно в шесть? Не позже, не раньше? – уточнил муж.

– Точно в шесть.

– Так вот, Аллочка, завтра в шесть чтобы Варьку ожидал ужин и чистая квартира, понятно?

Аллочка удивленно пожевала губами, потом пожала плечами:

– Так это… Чтобы завтра чистая квартира была, да еще и ужин, Варьке сегодня надо к плите вставать, а потом всю ночь убираться. Варь, на фига тебе стерильность?

Фома со стоном схватился за голову, а Варька, враз повеселев, скорчила Аллочке смешную рожицу.

Утром можно было спать сколько угодно. Фома отвез Варьку на работу, и теперь Гутя осталась дома с Аллочкой одна. Но, поскольку младшая сестрица и сама любила поваляться в постели, торопиться было некуда. Гутя только перевернулась поудобнее, как раздался звонок в дверь. Сначала Гутиэра решила не открывать – она еще не готова принимать гостей. Однако, вспомнив, что теперь у них совершенно новая жизнь – жизнь детективов, она вскочила. Кто знает, что может принести даже случайный гость.

– Гутиэра Власовна-а, – ввалился в двери здоровенный детина. – Помогите!

– Что случилось? Откуда вы меня знаете? Кто вы такой? – сыпала Гутя вопросами, ища глазами, где, собственно, необходима помощь.

Детина прекратил выть и возмутился:

– Да вы что?! Вы меня не помните?! Я же Поросюк!