Хорья фабрика

− О, я понимаю, − ответил ему Лазарь, − ты хочешь сказать: «О какой глупости может быть речь? А как же величественный человеческий мозг, внутри которого находится целая вселенная?» Понимаешь, мой друг, не все пользуются им.

Вакей коротко хихикнул.

− А иногда, − продолжал Лазарь, − мозг сам может начать использовать своего хозяина, начав жить собственной жизнью. Ведь в каждом человеческом мозге есть скрытые ресурсы, о которых мы и не помышляем.

Мой знакомый врач, что консультировал меня насчет отравления той женщины, рассказал мне одну историю из свой практики. Как-то к нему пришла пожилая женщина с жалобами на недосып. Несмотря на то, что она всегда ложилась вовремя, старалась спать положенное для здоровья количество часов, а днем не работала и не занималась никакими изматывающими делами, дама ежедневно испытывала сильную усталость, как будто бодровствовала всю ночь напролет.

Тогда доктор поставил условие: следующей ночью во время ее сна он будет присутствовать в комнате, чтобы вести наблюдение, что с ней при этом происходит. Они так и сделали, а наутро врач с полной уверенностью диагностировал женщине диссоциативное расстройство.

Как выяснилось, в теле пожилой дамы находилось сразу две личности, причем вторая личность активизировалась по ночам, когда женщина думала, что ложится спать. Личность эта являлась несовершеннолетней проституткой Лизеттой, приехавшей на заработки из республики Молдова. Поэтому каждую ночь эта ночная бабочка выводила хозяйку тела из дома прямо в ночной сорочке и вела к своему месту работы – в притон мадам Троицкой. Там Лизетта, все так же находясь в теле немолодой дамы, трудилась до самого утра, причем, судя по рассказам, клиенты оставались довольны. Вот только, куда проститутка девала заработанные средства, выяснить так и не удалось.

После того, как даме стала известна вся правда, она практически перестала покидать палаты отделения гинекологии, однако, все ее усилия были напрасны – бедняжка скончалась от деликатной болезни…

Ну, что вы притихли? − спросил Лазарь своих друзей, неподвижно сидящих перед ним на ковре. Рассказы о чужих смертях почему-то повергали их в непреодолимую тоску по жизни. – Я понимаю, ваша жизнь уже позади, и иногда та печаль, что одолевает вас, передается и мне. Но все же, из чистого любопытства, я бы не отказался поглядеть на мир и людей вашими глазами. Только вы, мертвые, можете справедливо судить нас, потому что переступили ту самую грань. Только вам дано право смотреть на нас глазами богов, потому что вы пережили больше нас.

Полуночник оглядел всех троих и добавил:

− И знаете, я очень сильно вас люблю… Несмотря на все ваши недостатки… Наверное, ближе вас у меня никого нет.

На глаза Лазаря навернулись слезы, его помощники тоже рефлекторно часто заморгали, хотя мертвые глаза их уже не могли увлажниться.

Решив, что все они слишком расчувствовались, Полуночник перевел разговор на другую тему:

− Как там поживают мои пельмешки?

В ответ парочка Евсей-Матвей только грустно развела руками.

− Что? – вскипел Лазарь, тут же утратив свой меланхоличный настрой. – Нет, я все понимаю, но пельмени-то как можно умудриться испортить? И удалось же Доктору Самеди создать вас такими тупыми! Черт побери, иногда мне хочется сдать вас ему обратно!

Гневную речь Лазаря оборвал внезапно раздавшийся стук в дверь (звонка в этом доме не было и в помине), сначала он прозвучал тихо и нерешительно, затем повторился уже чуть более настойчиво. Евсей с Матвеем, настолько быстро, насколько позволяли им их разрушающиеся тела, бросились открывать. Умопомрачительное рвение они разыгрывали всегда, когда пытались избежать выговора от Полуночника. Спустя некоторое время они вернулись, а за ними появилась гостья.

Она вошла, красивая, как морозное утро, и в этот момент вся эта донельзя убогая комната с ее нищенской обстановкой будто бы преобразилась, наполнившись изнутри тем ослепительным светом, что излучала пришедшая женщина. Свечение это, конечно же, только привиделось Лазарю, настолько очарованному гостьей, что он едва сдержался от порыва пасть перед ней на колени.

Природа наградила женщину иссиня-черными волосами, такими же темными глазами и невероятно белой кожей, из-за которой, как раз и создавался эффект, будто изнутри ее тело светилось. По тому, как под тонким платьем приподнималась и опадала пышная грудь, а пухлые губы жадно хватали воздух, мужчина понял, она сильно спешила сюда, а теперь, достигнув цели, начала серьезно нервничать.

Но было в этой прелестной посетительнице нечто, что заставляло Полуночника вздрагивать при взгляде на нее: выражение ее глаз. Такого взгляда он раньше никогда не встречал у женщин, она смотрела не по годам мудро, время от времени в ее глазах вспыхивала искра живого интереса, но при всем при этом их переполняла мрачная тоска.

«Надо же, − подумал Лазарь, − такая красивая и такая грустная, − в нем внезапно пробудилось какое-то детское чувство справедливости. − Это ведь неправильно! Будь эта женщина моей, я никогда бы не допустил, чтобы она горевала».