Хорни Папочка

— Слушаю… да… зачем?… поняла…да — положила телефон, — ты ничего не хочешь мне сказать?

— Могу переночевать у тебя?

— Да, — Полина смерила меня странным волнением, заинтересованно приподняла бровь. — Очень интересно, — протянула.

Открытые окна донесли визг резкого торможения колёс, потом торопливые шаги по ступеням.

— Только не говори, что, — не успела я договорить, как постучались.

— Открыто.

Лицо старушки показалось из комнаты, Женька удручено пялился на незнакомого мужчину, от которого Полина отошла на добрых три шага и чуть ли не поклонилась.

Тело зажалось, мне хотелось отдохнуть от колесницы невероятных чудес, побыть наедине с собой, а может в очередной раз сбежать. Некуда, дверь перекрыта, комнаты заняты людьми, а третий этаж давал возможность выхода только с один исходом.

Дмитрий Станиславович откинул голову назад и прикусил губу в неком успокоении, что смог найти потерянное. Напряженные плечи расслабились, грудь учащённо поднималась. Он смотрел на меня иначе с тех пор, как всё выяснилось. Строгий, пренебрежительный, теперь внимательный, томный. Может, и раньше так было, только моё отношение было иным.

— Я столько потратил времени, чтобы раскрепостить тебя, — он нежно коснулся моей ладони своей, подошёл ближе, — а ты не можешь меня направить.

— Эти отношения, — неловко говорить, когда праздное любопытство прокалывает насквозь с разных сторон, — если можно так выразиться.

— Они самые, не смущайся.

Почувствовала спиной стену, отходить больше некуда. Кончик носа коснулся моего лба, нежно проводя линию к уху. Сердце забилось в груди так сильно, что отдавалось в каждой клеточке.

— Завязаны только…

— На сексе, верно?

— Вот это да, — Полина со старушкой переглянулись в потрясении, каждый в своём.

Дмитрий Станиславович посмотрел через плечо, проследив за причиной моего замешательства и шагнув в сторону, закрывая их собой.

— Если мне нужен только секс, зачем держать тебя в качестве секретаря? — Он пригнулся, опустившись до уровня моих глаз, положил ладонь на мою щёку, нежно массируя кожу большим пальцем. — Ненавидеть выходные, ждать встречи, гадать, в чём ты появишься в офисе, какой у тебя будет вид с утра, как ответишь на мои слова.

Неужели я была настолько невнимательной? Убрала его руку, тяжело было думать, когда его губы были на таком незначительном расстоянии, а дыхание туманило разум.

— Будь по твоему, я покажу тебе разницу.

Глава 13

При жизни мне удалось застать собственный, персональный ад. Ожидание подлой неизвестности (уже который день) и сталкер с букетом у лифта на первом этаже, в самом эпицентре зарождения слухов. Спасала мантра, которая, подобно марионеточным ниточным, удерживала на ногах и совершала движения моими ногами механически, не задумываясь и не обдумывая. «Я покой».

Довели твари, до нервных тиков, до истерики подкатывающей к горлу, до улавливания любых прижимок периферийным зрением, мужчины — это зло воплоти. «Я окружён покоем».

Надеюсь, у вас всех такое будет, вот посмеюсь, вот насмотрюсь. «Покой меня защищает».

Слухи продолжают кочевать, а Валера в топку бочонок горючего подливает. Чтобы всё взлетело к чертям. «Покой меня поддерживает».

— Это тебе, — протянул подобно взятке.

«В покое я в безопасности».

Прожала кнопку лифта, чуть сустав не вывернула, аж палец покраснел. На Валеру не посмотрела, сделала вид, что он бесплотное приведение, а у меня к ним иммунитет. «Покой во мне».

— Нет, Валер, ты ошибся, — тяжелый голос генерального пошатнул внутренний сбалансированный покой, — не беспокой больше Анну Ильиничну.

Повела взглядом в сторону, подозрительно притихли эти двое, а показать заинтересованность не могла. Держалась как ледник на солнцепёке. «Покой мой».

Букет Валеры понуро повис в руке, красные пятна начали подступать к щекам. Лифт задерживался или вовсе сломался. На дисплее продолжал маячить четырнадцатый этаж.

От Дмитрия Станиславовича исходила бодрость и что-то еле уловимое, ироничное. Белки глаз закололо, так упорно они ещё не пытались вывернуться на сто восемьдесят градусов.

— Так соскучился по пальцам во рту?

Подавилась слюнями, прыснула в кулак. Хитрый, подлый сыч. Как только посмел?

Валера недоуменно посмотрел на меня, потом на Дмитрия Станиславовича и удалился, забросив букет в урну. Ноги его перебирали так быстро, словно в юности он увлекался народными танцами, так сказать плавающий шаг в ускорении. Интуиция подсказывает — день будет очень длинным.

Тело зудело от пристального внимания моих коллег, автоматы с напитками сегодня пользовались популярностью. «Всё хорошо». Металлические створки раздвинулись, и я почувствовала увесистый толчок по заднице, с хорошим таким, смачным сдавливанием пальцев на правой половинке. Всё вовсе не хорошо.

— Как вы смеете? — Тут же возмутилась, поднимая сумку к груди.

— Странно, раньше тебе нравилось. — Нарочито громко.

Слухи не утихнут, окрепнут и зацветут пахучим садом. Мстит гадёныш, границы переходит, прощупывает меня на уязвимость. Глаз задергался, носок начал отстукивать ускоряющуюся мелодию, марш нарастал, отдавался в ушах, заиграл эхом с обертонами в голове.