Хороните своих мертвецов

Гамаш ждал. Краем глаза он видел часы, которые неуклонно отсчитывали время.

– Городок Магог. В заброшенной фабрике. Агент Николь и инспектор Бовуар нашли его, слушая фоновые звуки.

Они его нашли, вслушиваясь в паузы между словами.

– Прошу вас, Сильвен, отправляйтесь на «Ла Гранд». Я вас умоляю. Если я ошибаюсь, то подам в отставку.

– Если мы отправимся туда и окажется, что вы ошиблись, то вы пойдете под суд.

Франкёр вышел из кабинета и из оперативного штаба. И исчез.

Гамаш поспешил к двери, кинув взгляд на часы. Оставался час сорок одна минута. И Арман Гамаш не в первый раз за этот день произнес безмолвную молитву. Не в первый и не последний.

– Могло быть и хуже, – сказал Эмиль. – Никто ведь не знает, кто готовил этот ролик. Они могли так его смонтировать, чтобы вся операция выглядела сплошной катастрофой. Но они этого не сделали. Мы здесь видим трагедию. Ужас. Но во многих отношениях поведение полицейских просто героическое. Если семьи должны увидеть, что ж…

Гамаш понимал, что Эмиль пытается утешить его, дает понять, что монтажные манипуляции могли выставить его трусом или безмозглым идиотом, подать дело так, чтобы возникло впечатление, будто операция проведена бездарно и люди погибли зря. Но нет, все вели себя мужественно. Как там сказал Эмиль?

Героически.

Гамаш медленно поднимался по лестнице, Анри шествовал следом.

Что ж, Гамаш знал кое-что, неизвестное Эмилю. Он догадывался, кто был автором видеоролика. И понимал, для чего это было сделано.

Не для того, чтобы Гамаш выглядел плохо, а для того, чтобы выглядел хорошо. Слишком хорошо. Настолько хорошо, чтобы он чувствовал то, что чувствовал теперь. Мошенник. Самозванец. Выставленный героем без всяких на то оснований. Четверо полицейских убиты, а Арман Гамаш – герой.

Тот, кто это сделал, хорошо знал его. И знал, как заставить его заплатить цену подороже.

Вызвав у него чувство стыда.

Глава двадцать пятая

Несколько часов спустя в Квебек-Сити разыгралась снежная буря, и к двум часам ночи по столице гуляли ветер и снежные вихри. Дороги были закрыты, потому что видимость упала до нуля, все заволокла белая тьма.

На втором этаже старого каменного дома на Сен-Станисла лежал в кровати Арман Гамаш, уставившись в балки потолка. Анри свернулся на полу рядом с ним, не обращая внимания на разбушевавшуюся бурю.

Гамаш тихонько поднялся и подошел к окну. Здания по другую сторону узенькой улочки были не видны, и свет уличных фонарей почти терялся в плотной массе вихрящегося снега.

Гамаш быстро оделся и спустился по лестнице, слыша за спиной, как когти Анри скребут по старым деревянным ступеням. Он надел ботинки, куртку, шапку, теплые рукавицы, обмотал шею длинным шарфом и нагнулся, чтобы погладить Анри.

– Знаешь, тебе сегодня не обязательно идти со мной.

Но Анри не знал. Дело тут было не в знании. Если шел Гамаш, то должен был идти и Анри.

И они вышли на улицу. Гамаш захлебнулся ударившим ему в лицо ветром. Потом повернулся к нему спиной, почувствовал его напор.

Может быть, это ошибка, подумал он.

Но сейчас ему была нужна, необходима буря. Что-то громкое, мощное, требующее напряжения сил. Чтобы прогнало из головы все мысли, стерло их.

Они вдвоем с трудом шли посередине пустой улицы. Сейчас не работали даже снегоуборочные машины. Расчищать снег в разгар метели – пустое занятие.

Ощущение было такое, будто весь город принадлежит им, будто объявили приказ об эвакуации, а они с Анри проспали его. Кроме них, никого не было.

Они прошли по Сент-Урсюль мимо монастыря, где умер генерал Монкальм. Дошли до рю Сен-Луи, потом под арку. За пределами Старого города буря бушевала еще сильнее, если только такое было возможно. Здесь его не ограничивали никакие стены, а потому ветер набирал силы и снéга, набрасывался на деревья и припаркованные машины, здания, закидывал снегом все, что попадалось ему на пути. Включая и старшего инспектора.

Но ему было все равно. Он чувствовал, как жесткие снежинки ударяются о его куртку, шапку, бьют по лицу. Как барабанят по нему. Почти оглушают.