Хорош в постели

Я лишь смотрела на него, ничего не помнила – Когда речь шла о продуктах, которые вызывают цепную реакцию обжорства? – задал он наводящий вопрос Я вспомнила, хотя произошло сие миллион лет назад. Казалось невероятным, что когда-то я могла говорить о моих любимых блюдах, вообще могла есть... не только есть, но и жить нормальной жизнью. Ходить в рестораны в гости на прогулки, в кино. Неужто такая жизнь могла вернуться? Уверенности не было... но я подумала, что попытаться-то можно.

– Ты помнишь любимые блюда всех своих пациентов? – спросила я.

– Только пациентов-любимчиков. – Он сидел в кресле и наблюдал, как я ем мороженое, наслаждаясь каждой ложечкой. Я вздохнула, когда миска опустела. Давно уже я так хорошо не ела. Давно еда не была такой вкусной.

Он откашлялся. Я поняла, что мне пора уходить. Возможно, на вечер у него свои планы. Возможно, он собирался на свидание. Я порылась в памяти. Какой нынче день? Рабочий или уик-энд?

Я зевнула, доктор К. мне улыбнулся.

– Ты выглядишь такой усталой. Почему бы тебе не отдохнуть? – Голос добрый, успокаивающий. – Выпьешь чаю а не кофе, да? – Я кивнула. – Сейчас вернусь.

Он ушел на кухню, я вытянулась на диване и когда он вернулся, из последних сил боролась со сном. Веки стали очень уж тяжелыми. Я опять зевнула, попыталась сесть, он протянул мне фаянсовую кружку.

– Что ты сегодня делала? – спросил он.

Я отвернулась, протянула руку к одеялу, которое висело на спинке дивана.

– Пошла на прогулку. Наверное, действительно заблудилась. Вообще-то все у меня нормально. Можешь не беспокоиться. Я в порядке.

– Нет. – В его голосе прорвалась злость. – Ты далеко не в порядке. Ты голодаешь, ты бесцельно бродишь по городу, ты бросила работу...

– Я в отпуске, – поправила я его. – В отпуске по семейным обстоятельствам.

– В обращении за помощью нет ничего постыдного.

– Мне не нужна помощь, – без запинки ответила я. Привыкла так отвечать еще в молодости, со временем довела эту привычку до автоматизма. «Я в порядке. Справлюсь сама. Помощь мне не требуется». – Я в порядке. Ситуация под контролем. Мы в порядке. Я и моя девочка. Мы в порядке.

Он покачал головой:

– Как ты можешь быть в порядке? Ты такая несчастная...

– А с чего мне быть счастливой? – выстрелила я в ответ. – Где оно, мое счастье?

– У тебя прекрасный ребенок...

– Да, но за это благодарить мне некого.

Он смотрел на меня. Я – на него, кипя от ярости. Потом поставила чашку, поднялась.

– Мне пора.

– Кэнни...

Я нашла носки, кроссовки, одну – целую, вторую – развалину, обмотанную скотчем.

– Ты сможешь отвезти меня домой? На его лице отразилась печаль.

– Извини... я не хотел тебя расстраивать.

– Ты меня не расстроил. Я не расстроена. Но я хочу вернуться домой.

Он вздохнул, посмотрел на свои ноги.

– Я думал... – промямлил он.

– Думал о чем?

– Не важно.

– Думал о чем? – повторила я более настойчиво.

– Идея не из лучших.

– Думал о чем? – По моему тону чувствовалось, что я разобьюсь в лепешку, но добьюсь ответа.

– Я подумал, если ты приедешь сюда, то расслабишься. – Он покачал головой, опечаленный тем, что его надежды оказались тщетными, ожидания не оправдались. – Я подумал, может, ты захочешь поговорить со мной...

– Вообще-то говорить особо не о чем, – ответила я, но теперь мой тон был куда мягче. В конце концов, он накормил меня обедом, дал чистую одежду, подвез, купил колу и апельсиновое мороженое. – Я в порядке. Действительно. Я в порядке.

С минуту мы постояли, а потом между нами проскочила какая-то искра, чуть снявшая напряженность. Я почувствовала мозоли на обеих ногах, почувствовала, как обожженная солнцем кожа обтягивает скулы, почувствовала спиной мягкость хлопчатобумажной ткани его футболки, приятную тяжесть в животе. И почувствовала, как ноют переполненные молоком груди.

– Эй, а у тебя, часом, нет молокоотсоса? – спросила я. Попыталась пошутить впервые после того, как очнулась в больнице.

Он покачал головой.

– Лед поможет?

Я кивнула и села на диван. Он принес кубики льда, завернутые в полотенце. Я повернулась к нему спиной, сунула полотенце под футболку.

– Как Нифкин? – вновь спросил он. Я закрыла глаза.

– Он у матери, – пробормотала я. – Пока я отправила его туда.

– Нельзя оставлять его там надолго. Он забудет все трюки. – Доктор К. пригубил чай. – Я бы научил его говорить, если б мы могли провести вместе побольше времени.

Я кивнула. Веки снова потяжелели.

– Может, такая возможность еще представится. – Он деликатно отвел глаза, когда я перемещала лед. – Мне бы хотелось вновь увидеться с Нифкином. – Он помолчал, откашлялся. – Я бы хотел видеться и с тобой, Кэнни.

Я посмотрела на него.

– Зачем? – Я знала, это грубый вопрос, но я давно уже забыла про хорошие манеры... про любые манеры. – Почему со мной?

– Потому что ты мне небезразлична.

– Почему? – повторила я.

– Потому что ты... – Он замолчал, не договорив. Когда я посмотрела на него, он махал руками, словно пытался слепить слова из воздуха. – Ты особенная.

Я покачала головой.

– Да-да.