Хороша была Танюша

Танюшку кто-то настойчиво толкал в бок, однако поначалу она не обращала внимания – в очереди всегда толкаются, однако этот кто-то тулился к ней все плотнее и наконец шепнул прямо в ухо: «Кильку в томате возьмем? Под водку хорошо идет…» Она узнала его голос и короткий смешок, мгновенно вызвавший легкую неприязнь. Бывает, что человек просто не нравится изначально, без определенной причины. Именно так Танюшке не нравился Гера Васильев, которого сравнивали с Челентано, хотя сходство было довольно условным. Он учился в речном училище, и сам этот факт придавал его облику определенный флер, каким-то образом навевая мысли о дальних странствиях, хотя выпускники в основном ходили мотористами через озеро на «кометах» и «метеорах».

Гера грубовато обтер грудью, упакованной в дерматиновую куртку, Танюшкино плечо и сообщил, что сегодня в восемь собираются у Васьки Хромова.

– Кильку, говорю, возьмем?

– Ну так бери! – фыркнула Танюшка. – Я-то при чем?

– Ты, Танечка, там первая гостья. – Гера растекся в улыбке, обнажив редкие зубы.

– Не обещаю. У нас своя компания.

– А если мы к вам нагрянем на огонек?

– Как нагрянете, так и назад повернете, – отрезала Танюшка, не желая продолжать разговор.

Гера помолчал, потом почему-то сказал:

– Водка из-за афганской войны вверх поползла в цене.

Танюшка не ответила. Тогда Гера все-таки отвалил и, кажется, вообще вышел из магазина. Танюшка решила, что он просто хотел пристроиться к ней в очередь, и с облегчением вздохнула. Было душно от испарений мокрых пальто, полушубков и человеческого дыхания. Танюшка расстегнула пуговицы пальто и ослабила на шее платок. Гера. Еще прошлой весной он навязчиво и грубо пытался ухаживать за ней на танцах, если его нагловатые приставания вообще можно назвать ухаживанием. Он вызвался проводить ее до калитки, хотя в этом не было необходимости: вечера стояли светлые, и на улице никто не безобразил открыто, да и в каждом окошке были глаза, которые замечали, кто с кем шел в обнимку, кто шлялся навеселе.

Тогда, в мае, на выходе из заводского ДК Гера попытался ее обнять, почти облапать, но Танюшка вывернулась полушутя, а потом на протяжении всего пути от ДК к дому он то и дело хватал ее за руку, причем выше локтя, как бы случайно касаясь груди, невзначай прижимался бедром к ее бедру. Возле самой калитки он прижал ее к забору и проговорил чуть ли не прямо в рот: «Будешь со мной гулять?». В голосе его сквозила почти угроза, однако Танюшка засмеялась и выскользнула из его лап, ловко нырнув в калитку. Да разве ей страшен Гера Васильев? Тоже мне, раскатал губу.

Потом он подкатывал к ней еще в июне, специально поджидал у калитки, а едва она появилась, тут же выдал со скорбно-решительным выражением на смуглой физиономии:

– Если меня осенью в Афган отправят, будешь ждать, Танька?

Она опять отмахнулась, что-то вроде: кто тебя такого в Афган возьмет? И ведь верно: поступил Гера в речное училище на моториста и пропал из виду на долгую осень.

– Полбуханки черного и двести граммов сыра. – Наконец подошла ее очередь. Пока продавщица отрезала ломоть сыра от желтого аппетитного круга, Танюшка смекнула, что хлеба все-таки берет мало, но сыру мама обрадуется точно, давно сыра не видели.

Выйдя из магазина, она еще опасливо оглянулась: нет ли Геры поблизости, потом перевела дух, успокоилась, и вот снова проклюнулась беспричинная радость, подумалось, что жить действительно хорошо, а когда-нибудь, очень скоро, непременно будет еще лучше. Она пересекла пустырь, отделявший завод от рабочей слободки, и остановилась на дороге, подставив лицо вялому снегу, который теперь сыпал с неба почти сплошной стеной. «Сегодня 7 ноября 1982 года», – почему-то произнесла про себя Танюшка. А это означало, что на днях ей исполнилось 18 лет и что все самое замечательное действительно еще впереди.

Ворона каркнула на суку – сыто, протяжно, возвестила два часа пополудни.

– Танька-а, – диссонансом резанул воздух голос Геры Васильева.

Он отделился от грязно-серой стены барака в начале улицы, которая дальше текла по направлению к автобусному кольцу.

– Танька, ты не поняла.

– Чего не поняла? – она почти крикнула в ответ через плотную стену снега.

– Я же не просто так зову тебя погулять. Да я, бля, тебя люблю! – он тоже почти выкрикнул признание и, быстро приблизившись, зажал ее в тиски объятий и пару раз ткнулся слюнявым ртом в ее мокрое от снега лицо.

– А я тебя не люблю! – она едва вырвалась и бросилась бежать без оглядки вперед, вот еще каких-то четыре дома… Тоже мне, красавец выискался, Челентано хренов. Небось в речном училище в моторах поднаторел, вот и вообразил себе…

Он настиг ее у самой калитки. Схватил сзади за плечо, дернув, развернул к себе:

– Ты чего думаешь, так просто от меня сбежать?

– Да уйди ты! Да разве можно вот так, силком? – Она ткнула авоськой ему в лицо.

– Все равно моя будешь! – он смачно сплюнул сквозь зубы.