Хорошая девочка попадает в неприятности (СИ)

Талли внимательно наблюдал за внезапно замершей Леной. Она сидела неподвижно, сильно наклонившись вперед, опустив голову. Причина ее странного поведения во время прослушивания стала понятна. Непривычно, конечно, видеть, как кто-то всерьез воспринимает Мэдлин, но с другой стороны, Лена с ней только познакомилась. Талли еще раз вспомнил разговор и согласился: разозлилась Лена по делу. Однако с обвинениями не набросилась. Спросила и тут же извинилась за ошибочные подозрения. Фактически инцидент был исчерпан. Тогда почему сейчас такая реакция? О чем она думает? Захотелось потянуть девушку за плечи, заставить выпрямиться, убрать с лица упавшие занавесом пряди и заглянуть в глаза. Талли почти коснулся ее, когда Лена очнулась. Подалась вверх, запрокинула голову, повела плечами, сделала глубокий вдох и наконец-то открыла глаза. Улыбнулась тепло и чуть виновато.

— Извини. Нужно было успокоиться. Мне стыдно, что подумала о тебе плохо. Прошу прощения.

— Недоразумение, — развел руками бард, — с кем не бывает?

— Со мной. Точнее не должно быть. Спасибо за понимание. Мир? — протянула руку.

— Мир.

Талли аккуратно сжал маленькую ладонь. От прикосновения вдоль позвоночника взметнулись искры, а в воздухе запахло яблоками. Лена задумчиво смотрела на соединенные руки, вслушивалась в свои ощущения, не замечая реакции барда. Неловкую паузу разрубил громогласный крик Обри.

— Вы там костюмы идете смотреть или как?

Вздрогнув от резкого звука, Лена высвободила руку и спросила задорно:

— Идем ковыряться в старых тряпках?

— Жестокая ты женщина, Лена. Это ж его сокровища!

— Сокровищами они станут потом. Когда мы с Сольвейг поработаем. А пока это старые тряпки.

Встала со скамьи. Потянулась, расправила платье.

— Идем, друг Талли, нас ждут великие дела.

Поднимаясь бард не заметил, как на слове "друг" Лена улыбнулась. Горько, словно смеясь над собой.

На следующий день в театр пришли втроем. Сольвейг с Леной закрылись в костюмерной и периодически выдергивали туда утвержденных актеров. Обри вел репетицию, а Талли обеспечивал музыкальное сопровождение. Так началась в жизни друзей веселая пора подготовки спектакля. Сольвейг получила небольшой, но ответственный заказ и полновластной хозяйкой воцарилась в комнатке, заваленной разнообразным тряпьем. С актерами провели разъяснительную беседу. Талли лично предупредил всех мужчин: косой взгляд в сторону Сольвейг, не говоря уже о чем-то большем, чреват малоприятной беседой сначала с ним, а потом с самим магистром Ринвальдом. Последнего Лена специально притащила в театр, чтобы подтвердить серьезность угрозы. Хотя Рину все это преподнесли иначе. Мол, нужно осмотреться на месте и определить можно ли реализовать задумку с иллюзиями.

Здание театра маг знал хорошо: в свое время помогал настраивать здесь акустику и освещение. Появление магистра Ринвальда вызвало у женской половины труппы необычайное оживление. Девушки улыбались, кокетничали, стреляли глазками и всячески стремились привлечь внимание мужчины, который, хвала Великой, оказался чудесным образом не женат. Мэдлин, разумеется, была в первых рядах. И заработала не только очередной минус в глазах Лены, но и непримиримого врага в лице Сольвейг. Та с волнением наблюдала за Рином, смущенным навязчивым вниманием бойких актрис, и очень хотела разогнать их всех, как надоедливых куриц. Лена и Талли, видя все это, переглядывались, перемигивались и тихонько посмеивались.

После конфликта, случившегося во время прослушивания, между ними опять установились легкие ровные отношения. Они шутили, подкалывали друг друга и Обри, спорили по рабочим моментам и неизменно были центром хорошего настроения за ужинами, на которые все собирались в доме на Яблоневой улице. Работа во дворце шла своим чередом, а вечером Рин неизменно появлялся на кухне у Лены. Слушал веселые истории, ежедневно случавшиеся в театре. Любовался оживающей Сольвейг и иногда перехватывал странные взгляды, которые Лена и Талли бросали друг на друга, когда видели, что другой не смотрит.

Несмотря на веселую бесшабашность этих дней, не забывали ни об осторожности, ни о деле против лорда Фергюса. С помощью беан Шинейд собрали девять свидетельств. Рассказ Сольвейг стал десятым. Лена долго беседовала со старшей жрицей Великой Матери, заинтересовавшейся их делом. Рассказала историю, поделилась опасениями и попросила совет. Как остановить лорда Фергюса было неясно до сих пор. И к большой радости Лены жрица предложила решение, которое после консультации с лучшим законником города признали идеальным. Финальный план был готов.

Рассеянный магический свет зябко скользил по каменным стенам лаборатории, ластился к теплому дереву шкафов, путался в висящих на стенах картах и таблицах. Ложился на стол, проникая между свитками и фолиантами. Проходил сквозь стеклянных бока многочисленных сосудов, утопая в разноцветных субстанциях. Пахло магией, немножко гарью и типографией. Лена сосредоточенно вычитывала текст, напечатанный на листе желтоватой бумаги. Рин увлеченно возился с со своим новым изобретением, которое сейчас занимало целый угол.