Хорошая девочка (СИ)

— С ними надо напрягаться сильней. Да и кризис среднего возраста опять же…

— У меня?!

— А что — нет? Обычно зрелому мужику самка помоложе нужна исключительно для того, чтобы самому себе доказать, дескать, я еще о-го-го. А… Постой. До этого ты, видно, еще не дочитал?

— Что не дочитал? — цедит Сергей.

— Ну, свою книгу по психологии.

— Все имеющиеся книги по психологии я прочел еще в университете.

— Ты учился в университете? — удивленно распахиваю глаза.

— Представь себе! — рявкает Бекетов в ответ. — Как бы иначе меня допустили к работе с детьми?! А вообще, конечно, занятно, как ты собственные комплексы проецируешь на меня.

— У меня нет комплексов!

— Ну да. Да ты просто приревновала меня к той малолетке!

— Так, значит, ты все-таки согласен, что она малолетка? — торжествующе подбираюсь, а Бекетов, будто не зная лучшего способа прекратить спор, снова затыкает мне рот поцелуем. Дурак. Отвечая ему со всем накопившимся во мне пылом, не забываю и о его словах. Неужто я и впрямь его ревновала? Да нет. Зачем? Он ничего мне не обещал. Просто в моей голове никак не укладывалось, как он мог сначала меня на свидание звать, а потом так быстро переключиться на другую. И все…

— Детка, или пойдем уже отмывать эти стены… Или я прямо сейчас тебя трахну.

— М-м-м, — мычу ему в рот, обвивая ноги вокруг его поясницы.

— И что здесь происходит, позвольте спросить? Сара!

И куда только мое желанье девается! Я стыну, повисаю на Бекетове мороженым осьминогом, не в силах соскрести свою тушку на пол.

— Добрый день. Детка, представишь нас? — усмехается чемпион, гладя губами мои всклоченные волосы.

— Не нуждаюсь. Все, что требовалось, я о вас узнала и так. Сара, проводи этого… господина.

Мать просто сочится презрением. Сергей в ответ, естественно, весь подбирается. Но, к счастью, никуда от меня не отходит. А мне только это и нужно — его поддержка. Во мне зреет абсолютно детский, тут ни к какому психологу ходить не надо, протест. Я столько лет была паинькой, что сейчас из меня рвутся черти. И я отчетливо осознаю, что их непременно нужно подкормить каким-нибудь трешачком, пока они меня саму не сожрали.

— Мама, познакомься. Это — Сережа. Мой жених.

Надо отдать ему должное. На лице стероидного «господина» не дрогнул ни один мускул.

— Как жених? — хватается за сердце маман. — Ты же утверждала, будто его не знаешь!

— Ну-у-у, с тех пор много воды утекло. Мы влюбились буквально с первого взгляда, правда, Сереж?

Бекетов бросает на меня короткий взгляд из-подо лба. Что? Не нравится? Побудь в моей шкуре, милый. Мне тоже не все, что ты делаешь, по душе. Хотя, конечно, втянув в происходящее мать, я явно перещеголяла качка.

— Не знаю, как насчет любви, но хочу я тебя зверски.

Моя ж ты лапочка! Смотрю на него со смесью ужаса и восторга. Маман, конечно, в шоке. Может, даже в большем шоке, чем я добивалась своим отчаянным детским протестом.

— Эм… Ну с этим мы потом разберемся, да? Сейчас нас ждет работа.

Бекетов лениво кивает. Берет меня за руку и ведет к выходу.

— Сара, задержись на пару слов, — командует мама, загородив своей массивной фигурой дверной проем. Ну не драться же с ней! Собрав в кулак остатки смелости, командую:

— Сереж, сходи, попроси у Анечки тряпку. Я тебя догоню.

— Уверена?

— Ага.

Если бы! На самом деле я прекрасно осознаю, чего мне может стоить эта комедия. От былого шального задора во мне уже ничего не осталось.

— Мамуль…

— Как? Вот просто скажи мне… Тебе что, нормальных мужиков мало? Ты что, себя на помойке нашла?

Улегшееся было возмущение просыпается во мне с новой силой, стоит матери начать на меня давить.

— Я знаю себе цену, — парирую я, выпятив дрожащий подбородок.

— Знаешь? А для этого одноклеточного у тебя, очевидно, припасена скидка?

То, что затевалось как невинный пранк, вдруг обретает совсем другое значение. Я уже не хочу сознаваться в том, что просто пошутила. Я, напротив, хочу всеми силами защищать себя и свое право на выбор, каким бы надуманным он ни был. Вот почему мой план на лету меняется.

— Мам, я же не тебе выбираю спутника жизни. Хватит…

— Вот для этого я тебя рожала, да? Для этого я тебя растила, давала все самое лучшее? Отказываясь от себя…

— А я не просила тебя отказываться! Ты зачем это делала, чтобы теперь было чем меня попрекать?

— Вот как ты запела! А как прижало, то…

— … то я пришла к тебе, да. А к кому еще мне нужно было идти в шестнадцать лет? Может, самой все расхлебывать? Ты скажи, потому что я не понимаю.

— Разве я тебя хоть раз в этом упрекнула?!

— Словами? Нет. Но стоит мне вот как сегодня поступить по-своему, как я тут же наталкиваюсь на противодействие с твоей стороны.

— Да я же просто хочу тебя уберечь! Ты жизни не знаешь.

— А почему я ее не знаю, мам? Потому что ты живешь мою жизнь за меня. Решая за меня все на свете! А мне тридцать один, блин, год, мама! Я, может, сама хочу… Совершать ошибки и на них учиться.

— Что ж… С этой гориллой у тебя все шансы наломать дров. Потом не говори, что я тебя не предупреждала.

— Хорошо. Не скажу.

— Он уже тебе наставляет рога!

— Это недоразумение.