Хорошая девочка (СИ)

Она услышала «тянет к тебе»… Просто еще не осознала до конца.

А кофе получился у Юрия вкусным. Да-да, вкусным.

— Я попросил не возвращаться. Когда между нами случился секс в доме у матери, мы уже с ней не жили. Мать не соврала тебе. И да-а, — он выдержал паузу, буравя Ксению сердитым взглядом, — я никогда не разговаривал с Лизой о тебе. Как не хочу обсуждать ее с тобой. Если у тебя есть какие-то принципиальные вопросы — озвучивай. Я отвечу.

Ладно… Ладно, сам разрешил.

— В браке я с тобой не кончала. Откуда она могла это знать?

Он повел широкими плечами.

— Предположила? Вспоминай, Ксюх… Свою реакцию. Она брякает что-то, пытаясь тебя задеть, дальше смотрит, изучает и пытается выловить слабину.

У Ксении возникло чувство, что один позвонок вытащили у нее из позвоночника. Она разом ослабла, плечи опустились.

— Меня развели, — призналась она.

— Не развели. Ты честный и порядочный человек. Открытый. И без зубов.

— Даже у Ванька они есть…

— Будете, значит, отращивать вместе.

— Я поэтому и пошла в бокс…

Хованский тотчас поморщился.

— В боксе люди теряют зубы.

Развивать тему Ксения не стала. В затылке запульсировало. Слишком много информации и полутонов.

Еще сам Юра у нее в квартире.

И ключи…

— Юр, я все же предпочла бы, чтобы ты мне вернул ключи.

В комнате повисло тягостное молчание. Ему не нравилась ее настойчивость.

— А если что-то с тобой случится? А?.. Зима, ты затемпературишь. Такое может быть? Может. Всегда у кого-то должен быть запасной комплект.

Несмотря на произносимые слова, Юрий шмякнул перед ней на стол связку ключей. Ксения посмотрела на них невидяще. Надо брать.

Она протянула руку и отодвинула их от себя.

— Ты прав.

Юрий снова приглушенно выругался и уперся ладонями в стол, нависнув над ней.

— И еще. Мы едем к матери на Новый год.

— А если я не хочу? — из чистого противоречия выдала Ксения, скрещивая руки на груди.

Хованский прищурился и склонился к ней.

Прижался лбом к ее лбу.

И она сразу капитулировала…

— Ты не хочешь? — Его голос как-то странно дрогнул.

Дрогнула и сердечная мышца Ксении.

— Не в этом дело…

— Хорошо… Спрошу иначе… Ты не хочешь встречать Новый год со мной?

— Ты сошел с ума, Хованский?

— Сошел. А что, еще не видно? Поехали, Ксюш… Прошу. И прошу — дай мне шанс. Я хочу исправить то, что натворил.

ГЛАВА 17

— И что ты такого натворил?

Нет, все-таки женщины не умеют держать язык за зубами.

Этот вопрос Ксении не давал покоя целую неделю. Она вертела его и так, и этак.

Наконец, спросила. Не выдержала.

Ну вот. Молодец, что тут скажешь.

Они выехали пятнадцать минут назад. Могла хотя бы дождаться, когда основную дорогу проедут. А тут нате вам, пожалуйста, сразу, с ходу!

Уголок рта Юрий нервно дернулся.

— Не забрал тебя.

Ксения растерянно моргнула.

— Не понимаю…

— Разве?

Падал тихий снег. Новогодний. Тот самый, что любят показывать в мультиках. Медленный, пушистый. Он никуда не спешил. Пилотировал, оседал.

Не то что люди вокруг. Вот они по-настоящему суетились и шумели. Спешили по своим делам, за поздними покупками, за шампанским. Встречали старых знакомых, обнимались. Многие уже поддатые, новогодние корпоративы в самом разгаре.

И почти каждый верил, что сказка и чудо где-то рядом. Что перевернется день календаря, сменится число — и жизнь обязательно изменится.

Каждая новогодняя ночь — особенная. Кто бы что ни говорил. Люди наводят порядок, чистоту. Топят бани, ныряют в проруби, искренне веря, что оставят всю грязь и душевную суету в уходящем.

Что-то витает в воздухе… С этим не поспоришь.

— Правда не понимаю, — после небольшой паузы отозвалась Ксения. — Мы поженились по залету, я знала, к чему мне стоит быть готовой.

— Вот именно, Ксюх. Знала.

Теперь она с еще большим интересом посмотрела на Хованского.

— Объяснишь?

— Я долго думал над твоими словами. Там, на смотровой. — Он указал головой в неизвестном направлении. — Про то, как ты жила со мной. С отцом. Мы угнетали тебя. Или ты воспринимала наши действия подобным образом. Лично я готов над этим поработать.

— Звучит… интригующе.

Ксения незаметно поджала ноги. К чему она оказалась не готовой — к разговорам по душам. Сама первая начала… Правильно говорят — инициатива наказуема.

— Подкалываешь? Имеешь право, Ксюш. Я не против. Я не только подкалываний заслужил, поэтому… — Он погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони. — Я лоханулся и хочу исправиться. Отпустил тебя…

— Отпустил — это одно. Ты что-то про забирание говорил.

— Угу. Есть у меня мысль… Где я конкретно свернул не туда.

— Хм…

— В те дни, когда ты пришла ко мне с новостью о беременности. Ты ожидала большего участия с моей стороны.

— Нет-нет, подожди!

Ксения потянула руку на себя, но Хованский только сильнее ее сжал.

— Ожидала, Ксения.

— Терпеть не могу, когда ты называешь меня полным именем.

— Понял. Не буду.

Он улыбнулся, а у нее поджилки затряслись. Или что там трясется у влюбленной женщины?

— Я косякнул. И потерял тебя. Но теперь… — Он метнул на нее серьезный взгляд. Тот самый, которым смотрел на оппонентов. — Буду исправляться.

Лариса Геннадьевна их встретила объятиями.

— До последнего переживала, приедете ли.

— Почему это?

Она пожала плечами.