Хорошая дочь

Не только Шарлотта читала документы в папках своего отца. Расти Куинн много лет спасал Зака Кулпеппера от серьезных сроков. Неоплаченные счета Зака были постоянным источником разногласий между Гаммой и Расти, особенно после того, как сгорел дом. Он был должен им больше двадцати тысяч долларов, но Расти отказывался их взыскивать.

— Твою мать! — Зак явно увидел, что Саманта его узнала. — Твою мать!

— Мама… — Шарлотта еще не поняла, как изменилась ситуация. Все, что она могла, — это смотреть на Гамму, трясясь при этом так, что зубы стучали. — Мама, мама, мама…

— Все хорошо. — Саманта пыталась погладить сестру по голове, но ее пальцы запутались в липких от крови и осколков костей прядях.

— Ниче хорошего. — Зак сорвал маску. Выглядел он угрожающе. Щербатое лицо. Круги красных брызг вокруг рта и глаз: выстрел дробовика окрасил то, что не закрывала маска. — Какого хера? На хера ты сказал мое имя, малыш?

— Я н-не говорил, — ответил, запинаясь, тот, что в кедах. — Прости.

— Мы никому не скажем. — Саманта смотрела вниз, будто могла притвориться, что не видела его лица. — Мы ничего не скажем, обещаю.

— Девочка, я только что разнес твою мамашу в клочья. Ты реально думаешь, что выйдешь отсюда живой?

— Нет, — сказал тот, что в кедах, — мы не для этого пришли.

— Я пришел забрать свои счета, малыш. — Стальной взгляд Зака стрелял туда-сюда по кухне, вращаясь, как пулеметная башня. — Но щас я думаю, пускай Расти Куинн сам мне заплатит.

— Нет, — возразил тот, что в кедах, — я же говорил…

Зак заставил его замолчать, уперев дробовик ему в лицо.

— Давай-ка думать, на хер, стратегически. Нам надо сваливать из города, значит, нам надо много бабла. Все знают, что Расти Куинн хранит кеш в доме.

— Дом сгорел, — Саманта услышала эти слова прежде, чем осознала, что произнесла их. — Все сгорело.

— Твою мать! — закричал Зак. — Твою мать!

Он схватил того, что в кедах, за локоть и утащил в коридор. Он держал дробовик направленным на них, палец на курке. Саманта слышала ожесточенный шепот перепалки, но понимать отдельные слова ее мозг отказывался.

— Нет! — Шарлотта упала на пол. Дрожащей рукой она схватила руку матери. — Не умирай, мама. Пожалуйста. Я тебя люблю. Я так тебя люблю.

Саманта посмотрела на потолок. Красные линии перечеркивали его как нелепое граффити. У нее полились слезы, стекая за воротник единственной футболки, не сгоревшей в пожаре. Она позволила горю прокатиться по телу, прежде чем взять себя в руки. Гаммы больше нет. Они одни в доме наедине с убийцей, и от шерифа никто не приедет.

«Пообещай, что всегда будешь заботиться о Чарли».

— Чарли, вставай. — Саманта потянула сестру за руку, отводя глаза, потому что смотреть на развороченную грудь Гаммы, на переломанные ребра, которые торчали, как зубы, было невыносимо.

А вы знаете, что зубы акулы состоят из чешуи?

— Чарли, вставай, — шепнула Сэм.

— Не могу. Я не могу отпустить…

Сэм втащила сестру обратно на стул. Приложила губы к ее уху и сказала:

— Беги, как только сможешь. — Ее голос был очень тихим, он шел из глубины горла. — Не оборачивайся. Просто беги.

— О чем это вы шепчетесь? — Зак упер дробовик в лоб Сэм. Металл был еще горячим. На стволе запеклись кусочки плоти Гаммы. Она почувствовала запах жареного мяса. — Че ты ей сказала? Убегать? Смываться?

Шарлотта пискнула. Она приложила руку ко рту.

— Че она сказала тебе делать, куколка? — спросил Зак.

Сэм затошнило от тона, каким он заговорил с сестрой.

— Ну че ты, детка. — Взгляд Зака скользнул по маленькой груди Чарли, ее тонкой талии. — Мы же с тобой подружимся?

— Х-хватит, — выдавила Сэм.

Она вспотела и дрожала. Почувствовала, что, как и Чарли, теряет контроль над мочевым пузырем. Дуло ружья дрелью ввинчивалось в череп. Но она все равно сказала:

— Отстань от нее.

— Я разве с тобой разговариваю, сучка? — Зак так надавил дробовиком, что Сэм запрокинула голову. — С тобой?

Сэм сжала кулаки. Она должна это прекратить. Она должна защитить Шарлотту.

— Оставь нас в покое, Захария Кулпеппер.

Она сама от себя не ожидала такого сопротивления. Она была напугана, но каждая крупица ее страха наливалась гневом. Он убил ее мать. Он пристает к ее сестре. Он сказал им, что они не выйдут отсюда живыми. Она подумала о молотке за поясом шортов, представила, как всаживает его в мозг Зака.

— Я знаю, кто ты такой, ты гребаный извращенец.

От этого слова его передернуло. Ярость исказила его лицо. Его руки сжали дробовик, а костяшки пальцев побелели, но голос звучал спокойно:

— Я вырву тебе веки, и ты будешь смотреть, как я вырезаю целку твоей сестры ножом.

Он и она смотрели друг другу в глаза. За угрозой последовала оглушительная тишина. Сэм не могла отвести взгляд. Страх бритвой полосовал ее сердце. Никогда в жизни она не встречалась с таким абсолютным, безжалостным злом.

Чарли начала поскуливать.

— Зак, — сказал тот, что в кедах, — пойдем, чувак. — Он ждал. Они все ждали. — Мы же договорились?

Зак не двигался. Никто не двигался.

— Мы договорились, — повторил тот, что в кедах.