Хорошая дочь

— Мне сказали, он на самом деле не сломан. — Чарли повернула направо, не включая поворотник.

— Ты не отвечаешь, потому что не хочешь, чтобы я знала или чтобы просто меня позлить?

— Это сложный вопрос со столь же сложным ответом.

— Если ты будешь цитировать папу, я выпрыгну из машины.

Чарли притормозила.

— Я шучу.

— Я поняла.

Она свернула на обочину. Поставила рычаг в положение «паркинг». Повернулась к Сэм.

— Слушай, я рада, что ты приехала. Ужасно, что по такому тяжелому поводу, но я рада с тобой поговорить.

— Ты рада, но?…

— Но не надо оставаться ради меня.

Сэм смотрела на синяки под глазами сестры, на сдвиг на носу, где хрящ был явно сломан.

— Речь идет о предъявлении обвинения Келли Уилсон — при чем тут ты?

— Это просто повод, — ответила Чарли. — Не надо обо мне заботиться, Сэм.

— Кто сломал тебе нос?

Чарли раздраженно закатила глаза.

— Помнишь, как ты учила меня делать слепую передачу?

— Как такое забудешь? Ты никак не могла научиться. Ты меня не слушала. Все время медлила, каждый раз.

— Да, я постоянно оглядывалась назад, — сказала Чарли. — И ты думала, что проблема в этом: что я не могу бежать вперед, потому что оглядываюсь.

Сэм услышала отголоски письма, которое Чарли написала много лет назад: «Ни ты, ни я не сможем построить свою жизнь, если всегда будем оглядываться назад».

Чарли подняла руку.

— Я левша.

— Как и Расти, — отозвалась Сэм. — Хотя наследование леворукости или праворукости считается полигенным, существует менее чем двадцатипятипроцентная вероятность того, что ты унаследовала от папы один из сорока локусов, которые…

Чарли начала громко храпеть и продолжала, пока Сэм не замолчала.

— Я хочу сказать, что ты учила меня принимать передачу правой рукой.

— Но ты была третьей в эстафете. Таковы правила: палочка передается из правой руки в левую, из левой — в правую и так далее.

— Но ты меня даже ни разу не спросила, в чем проблема.

— А ты мне ни разу не сказала, в чем проблема. — Сэм новый аргумент Чарли не казался убедительным. — Ты бы не смогла бежать второй или четвертой. Ты всегда делаешь фальстарт. Ты ужасно пробегаешь повороты. У тебя хватило бы скорости бежать финишную часть, но ты всегда любила бежать впереди.

— Хочешь сказать, я только тогда бежала достаточно быстро, когда могла прибежать первой?

— Да, именно это я и имею в виду. — Сэм начала раздражаться. — На позиции третьего бегуна использовались все твои сильные стороны: ты быстро стартуешь и скорость у тебя была лучшая в команде. Оставалось только освоить передачу: при должной практике даже шимпанзе может научиться передавать палочку на двадцати метрах. Не понимаю, в чем проблема. Ты хотела победить или нет?

Чарли сжимала руль. Ее нос снова присвистывал при дыхании.

— Кажется, я пытаюсь с тобой поссориться.

— И у тебя получается.

— Прости. — Чарли повернулась обратно к дороге. Включила передачу и выехала на шоссе.

— Мы закончили? — спросила Сэм.

— Да.

— Мы поссорились?

— Нет.

Сэм перематывала в голове их разговор, вспоминая моменты, когда Чарли ее провоцировала.

— Никто не заставлял тебя вступать в команду.

— Знаю. Я зря все это сказала. Сто лет прошло.

Сэм все еще была на взводе.

— Дело ведь не в команде, да?

— Твою мать. — Чарли затормозила и остановилась посреди дороги. — Кулпепперы.

Сэм затошнило еще до того, как ее мозг обработал значение произнесенного слова.

Точнее, фамилии.

— Это пикап Дэнни Кулпеппера, — сказала Чарли. — Младшего сына Захарии. Они назвали его в честь Дэниэла.

Дэниэл Кулпеппер.

Человек, который выстрелил ей в голову.

Человек, который похоронил ее заживо. У Сэм в легких не осталось воздуха.

Она не могла не посмотреть туда, куда был направлен взгляд Чарли. Тюнингованный черный пикап с золотым обвесом и спицевыми дисками занял два единственных места для инвалидов перед полицейским участком. На тонированном заднем стекле — зеркальная золотая надпись «Дэнни». В увеличенной кабине могли разместиться четверо. Две молодые женщины стояли, привалившись к закрытым дверям. Каждая держала по сигарете в коротких пальцах. Красный лак на ногтях. Красная помада. Черные тени на веках. Густая подводка. Выбеленные волосы. Облегающие черные штаны. Еще более облегающие блузки. Высокие каблуки. Мрачные. Злобные. Агрессивно-невежественные.

— Я могу высадить тебя позади здания, — сказала Чарли.

Сэм хотела, чтобы она так и сделала. Если и был список причин, по которым она уехала из Пайквилля, Кулпепперы занимали в нем первое место.

— Они все еще думают, что мы врали? Что придумали какой-то заговор, чтобы подставить братьев?

— Конечно. Они даже создали на эту тему страницу в «Фейсбуке».

Когда Чарли заканчивала старшую школу, Сэм еще не полностью оторвалась от пайквилльской жизни. Тогда она ежемесячно получала новости о коварных кулпепперовских девицах, о том, как эта семейка уверена, что Дэниэл был дома в ночь нападения, что Захария был на заработках в Алабаме, а сестры Куинн, одна — врунья, а вторая — слабоумная, подставили их, потому что Захария был должен Расти двадцать тысяч долларов за адвокатские услуги.