Хорошая жизнь

Когда напиток был подан, Андрей положил сигарету на край пепельницы, крепко схватил хрупкий стакан и осушил его за один глоток. Крепость разожгла огонь внутри. Он опустил стакан и огляделся по сторонам. Ничто не изменилось – этого и стоило ожидать.

– Повторить, – сухо сказал он.

Но мог ли думать Андрей, что в тот момент ее взгляд уже блуждал по его широким плечам? Мимолетно, как это было на станции метро. Она прошла позади него, оставив после себя лишь едва ощутимый аромат нежных французских духов. Яркость ее вишневого платья скрылась за пеленой черных костюмов.

Должно быть, он почувствовал что-то. Какое-то движение воздуха. Непланомерное, необыкновенное. Андрей обернулся, готовый увидеть ее перед собой, но снова ошибся. Громко выдохнув, он осушил второй стакан и удалился прочь от бара, искать новые знакомства, дабы совсем не сойти с ума от наваждения.

7.

Вечеринка была в самом разгаре. Оглушительно играла музыка, и танцовщицы двигались в такт, изгибались под бодрящие мотивы. Свет погасал и взрывался новыми вспышками, менял цвета, искажал пространство, делая его искусственным. Терялось ощущение времени, чувство равновесия. Мокрые и счастливые, гости кричали тосты, обнимались и целовались. Им было уже все равно, что будет завтра – жизнь могла ограничиться концом этой ночи, но они не сожалели бы о своем выборе.

В какой-то момент все надели маски – не венецианские, и не те, что изображают японских демонов. Хоккейные маски. Для Андрея это было немалым сюрпризом. Будто этот маскарад был придуман специально для него. Мысль об этом пугала. Он не уловил какую-то деталь, упустил нечто важное. Но поймет это он значительно позже. Тогда, когда маски будут сняты.

Герман выбежал на сцену и начал толкать речи о том, как сильно любит всех, кто пришел по его приглашению в этот дом этим прекрасным вечером. Слова и признания эти, конечно же, являлись в высшей степени притворством, но оно было настолько обыденным, что гости невольно верили красивым словам.

Захватив с собой еще не приговоренный стаканчик, Андрей пробрался сквозь толпу «хоккеистов» к лестнице, ведущей на второй этаж. Ему хотелось немного отдохнуть от всей этой дешевой суеты. Просто расслабиться, лежа на кровати и рассматривая потолок.

Блуждая по темному коридору, Андрей почувствовал аромат женских духов. Он был не один, и, тем более, не одинок – ведь кому-то тоже надоели однообразные биты электронной музыки и болтовня Германа. Это сближало намного сильнее, чем самый лучший секс.

Шагая медленно, словно боясь спугнуть незнакомку, он пытался представить себе ее внешность. Хотел обхитрить будущее, предугадать его. Глупость, конечно, но Андрею почему-то стало безумно интересно узнать, насколько близко он сможет подобраться к реальности, насколько сильно прочувствует ее.

Старушка Луна рисовала ее стройный силуэт своими ночными красками. Девушка стояла на балконе, обернувшись спиной ко входу, наслаждаясь далекими видами ночных полей. Вдалеке мерцал город, а чуть ближе, в низовье реки, раскинулась небольшая деревушка. Огни домов поочередно гасли.

Андрей хотел стать призраком, раствориться в воздухе, лишь бы не потревожить ее. Он был не в силах вмешаться в эту идеальную картину. Да, он сразу же узнал в ней ту самую девушку из метро. Ее роскошные темные волосы были распущены и скрывали от постороннего взора нежные плечи.

– Я и не думала, что кому-то еще захочется провести этот вечер в тишине, – сказала она негромко.

– На таких вечеринках порой бывает слишком одиноко, – отозвался Андрей и подошел ближе.

Она обернулась. Да, безусловно, Андрей не ошибся – это ее взгляд выбил из равновесия его жизнь, и теперь он чувствовал себя канатоходцем, застигнутым врасплох резким порывом ветра. А внизу зияла бездна.

Они стояли рядом и молчали. Нечто чарующее было в этом. Просто смотрели друг на друга, словно знались не один десяток лет. Будто бы потеряли много времени в разлуке, и не знали, с чего же начать свой долгий ночной разговор, который закончился бы ближе к утру нежными объятьями двух обнаженных тел. Были бы и смятая простыня, и кофе в постель. Все это было бы, но только утром.

– И почему мы называем коктейли именами писателей? – размышляла она, держа в руках бокал шипучего напитка. – Окажись они в нашем времени, с ума бы сошли.

– Ну, в моем стакане Хемингуэй, в вашем бокале – Фицджеральд. Один страдал манией преследования, жена другого страдала помутнением рассудка. Так что и у нас есть все шансы сойти с ума этой ночью.

Она улыбнулась, и он тоже не остался в долгу. У нее были большие светлые глаза, обрамленные длинными ресницами. Андрей хотел коснуться губами ее век, но не мог позволить себе подобную выходку.

– Элла, – протянула она ему руку, женственно расслабив запястье.

– Андрей, – ответил он, чувствуя бархат ее руки вмиг вспыхнувшими пальцами.

– Такое чувство, будто мы уже виделись с вами, – говорила Элла чуть погодя. – Не знаю, как правильно назвать это чувство…

– Дежавю?