Хорошая жизнь

Причина его поступка и по сей день оставалась для Полины загадкой. Она ощущала себя героиней детективного романа, и каждый день томилась в ожидании ответа.

Но его не последовало.

Теперь Полина работала секретарем в юридической фирме. Может и не работа мечты, но куда лучше, чем оставаться без средств к существованию. Уровень ее профессионального образования оставлял желать лучшего, поэтому, согласно «Программе жизни», она должна была посещать обучающие курсы в течение следующего года. Совмещать работу и учебу было непросто, но Полина была не из тех девушек, что пасуют перед сложностями.

В первый день на новом рабочем месте Полина чувствовала себя крайне неловко. От нервного напряжения потели ладошки. Хотелось бросить все и уйти, но здравомыслие брало верх.

Вспоминая дни, проведенные на съемочной площадке «Религии социализма 2», Полина приходила к выводу, что перед камерами находиться ей было куда спокойнее, нежели в кругу профессионалов в рабочей атмосфере офиса крупной компании. Еще одна причина вспомнить свое прошлое и посмотреть на него под другим углом. Подумать, что все было не так уж и плохо.

Впрочем, то было нормальное состояние. Полина где-то вычитала, что в былые времена, еще до «Программы жизни», люди намного чаще меняли работу, и стресс при смене места приравнивался по своему разрушительному воздействию к горю человека, пережившего смерть близкого.

К концу того дня нервное напряжение все же спало. Полина попривыкла к сдержанной атмосфере офиса, выполнила все обязательства, поставленные перед ней руководством, а после сидела на кухне и пила кофе, глядя в окно. Открывался замечательный вид на ощетинившийся небоскребами деловой центр. Ей уже и думать не хотелось о своем неустойчивом прошлом.

От мыслей ее отвлекла вошедшая на кухню девушка. Утонченная брюнетка, во взгляде которой отчетливо читалась грусть, причем не напускная, мимолетная, а крепко засевшая в глубине души.

Так Полина впервые повстречала Эллу.

В тот вечер на работе они перекинулись парой фраз, после чего разошлись по своим отделам. Но был следующий день, а за ним потянулись другие, и общение перерастало из сугубо формального в доверительное.

Новая знакомая поначалу казалась Полине не то чтобы отстраненной, но какой-то невесомой, будто бы готовой вот-вот оторваться от земли и унестись прочь, безвозвратно и столь же беспричинно. При этом, она не выглядела затворницей, к числу которых некогда причисляла сама себя Полина.

Память о чем-то гадком, разрушающем жизнь не давала Элле покоя, и так же не давала открыться постороннему человеку. С подобными проблемами Полина была знакома не понаслышке, потому могла с уверенностью определить – с прошлым что-то не так. Впрочем, подобным образом с долей вероятности можно сказать о каждом втором человеке. С прошлым что-то не так.

И вот, в тихой и непринужденной атмосфере французского ресторанчика; после еще одного затерянного посреди череды будних дней восьмичасового рабочего марафона; после парочки выпитых коктейлей, и еще «лишней» стопки крепкого, Элла все же приоткрыла занавес, за которым Полину ожидало шокирующее открытие.

– Полгода назад меня похитили…

Рассказанная Эллой история поначалу казалась малознакомой и уж очень похожей на выдумку нездорового ума. Некий друг Макс, который оказался не тем, за кого себя выдавал на протяжении нескольких лет. Собственное расследование, и смерть журналиста Вилевича.

Упоминание о Несторе Леонове заставило Полину съежиться. Колкое чувство, то ли стыда, то ли негодования, а может и всего сразу. И не потому, что предала подлеца – но потому, что не сделала этого раньше.

– Я оказалась… в рабстве, – Элла собралась с мыслями, чтобы продолжить. – До тех событий считала себя сильной, но… Пришлось многое переосмыслить. Про силу, и про слабость. Ведь думала, что все, что конец.

– Но теперь ты здесь. И все хорошо, – подхватила Полина, но поняла, что сделала это неуклюже.

Она должна была промолчать. Дать возможность Элле выговориться. Впрочем, та продолжила, вдохнув воздух полной грудью.

– Странно, я ведь практически не знала этого человека, да и он меня тоже. Его зовут Андрей Нечаев.

На каком-то уровне восприятия Полина моментально отреагировала на услышанное имя. Да, она видела его, слышала про него. Силясь привести память о человеке из разрозненного и непотребного состояния в структурированное, она вспомнила что-то про убийство, про тюремный срок. Обрывки фраз, вспышки из прошлого.

Телешоу. Кастинг. Теперь Полина четко помнила момент встречи с Нечаевым.

– О нем промолчали. И забыли, – говорила Элла. – Захотели забыть, наверное. Ты ведь слышала, что все лавры достались полицейским? Погибшую следовательницу сделали национальной героиней. А его просто стерли…

Элла перевела дыхание. Улыбнулась, пусть на глаза наворачивались слезы.

– Я добьюсь его освобождения. Буду собирать подписи, устраивать митинги. Требовать повторного расследования. Да что угодно. Я ведь обязана ему своей жизнью.

Полина кивнула. Теперь она с неприкрытым восторгом смотрела на свою коллегу.