Хорошее соседство

– Давай быстрее, мы опаздываем, – крикнула она, стоя в прихожей под лестницей рядом с Лилией. Пахло морилкой, свежей краской и мастикой, но Джулии это нравилось, нравился каждый идеальный, безукоризненный дюйм их дома. Полы из переработанного дуба. Шестидюймовые плинтусы. Мраморные столешницы, мраморная панель. Кладовка размером с бывшую спальню Джунипер. Полы с подогревом в ванной. Такая огромная ванна, что в ней почти можно было плавать. Их прошлый дом был большим и куда красивее, чем любое другое место, где она жила раньше, но никаких сравнений с прочностью и роскошью новой обстановки не выдерживал. Если мне это снится, не смейте меня щипать, подумала Джулия уже не в первый раз.

– Почему твоя сестра так долго возится? – спросила она Лилию.

– Подростки медленные, как старые черепахи. Ну, Джунипер хоть бегает быстро. Может, она поэтому сейчас такая медленная. Все силы на бег уходят.

Джулия улыбнулась младшей дочери, потом вновь крикнула:

– Джунипер!

– Иду!

Стук шагов убедил Джулию, что дочь действительно идет – но очень медленно. Джунипер еле-еле добрела до лестницы и сползла по лестнице вниз. Джулия понимала – это усталость, но в последние месяцы на нее наложилось что-то еще. Грусть? Раздражение? Что бы то ни было, Джулию задевало, что оно даже сейчас не отпускает Джунипер. Ведь их жизнь так прекрасна!

Но как бы она ни хотела добиться ответа от Джунипер (которая, как-никак, все же спускалась), сейчас неподходящее время. А может, и вообще не стоило беспокоить дочь. Может, нужно оставить ее в покое, чтобы все само собой рассосалось. Джулия хорошо помнила, каково быть подростком. Ее бесило, что мать постоянно цеплялась к ней из-за всякой ерунды. Ее мать и сейчас постоянно цеплялась к ней по тем же причинам.

– Почему так долго? – спросила Джулия, стараясь говорить как можно спокойнее, когда они уже сидели в машине.

– Не могла найти туфли, – ответила Джунипер.

– Все твои туфли лежат в одной коробке.

– А этих там не было.

– Я просила рабочих сложить туда всю обувь.

– Ну, значит, они сложили не всю.

– И где же нашлись твои туфли?

– В другой коробке.

– Ладно, – сказала Джулия, желая закончить разговор. – Сегодня все расставлю, и у тебя не будет больше проблем с поиском вещей.

Это пошло бы на пользу не только Джунипер, но и ей самой. Нужно было чем-то занять день и навести порядок в доме, чем быстрее, тем лучше. Бардак беспокоил Джулию гораздо сильнее, чем раньше. Как будто, если вещи стояли не на своих местах, она отползала назад.

До Брэда беспорядок был неизменной составляющей ее чудовищной жизни, а порядок – недосягаемой роскошью. И если она не могла его себе позволить, она просто не думала на эту тему – так и жила от зарплаты до зарплаты изо дня в день, стараясь не сойти с ума. Может быть, ей хотелось просторную, чистую квартиру в хорошем районе, квартиру, где двери спокойно закрываются, где в шкафу достаточно места, где унитаз нормально смывает и не протекает, где не трещат эти огромные отвратительные пещерные кузнечики. Если на то пошло, ей хотелось свободных выходных, чтобы постирать и развесить белье, и купить продуктов, и пропылесосить, и упаковать и выбросить мусор, и отвести дочь на детскую площадку или в кино. Да, ей много чего хотелось, чего она не могла себе позволить, поскольку работала на двух работах, чтобы только купить еду, и заплатить за аренду, детский сад и няню, но что толку было мечтать обо всем этом? Она только почувствовала бы себя еще никчемнее, чем сейчас – а она терпеть не могла это чувство.

Мы должны здесь отметить, раз уж речь зашла о прошлом Джулии, что она совсем не была никчемной, а просто невезучей. Об этом ей и самой стоило напоминать себе почаще. Одни люди рождаются в состоятельных семьях и получают все, что хотят, другие – в нищих, и всю жизнь должны вкалывать, чтобы получить хотя бы тысячную часть того, что имеют богатые. Одни женщины занимаются незащищенным сексом и не беременеют, другие залетают, даже не узнав фамилии отца ребенка. Одни беременные решают сделать аборт, чтобы не портить себе жизнь еще больше, другие считают, что ребенок станет их отдушиной в мире боли, тем самым человеком, который будет любить их несмотря ни на что.

Любит ли ее Джунипер? Джулия взглянула на старшую дочь, сидящую рядом. Наверное, этот вопрос глупый, но иногда она не могла найти ответа. Она была так счастлива, что у нее по крайней мере есть Лилия, «Лилия-идиллия», которая стала в их семье не просто солнечным лучиком, а самым настоящим солнцем. Этот ребенок родился с улыбкой на лице.

Джулия чувствовала себя виноватой в том, что детство ее дочерей прошло настолько по-разному. Но, как напомнил ей преподобный Мэтьюс в церкви Новой Надежды, когда она, недавно выйдя замуж и забеременев второй раз, поделилась с ним своими тревогами, она делала для Джунипер все лучшее, что могла. Лучшее и что могла, подчеркнул он.

– Что сказала кошка? – вдруг спросила Лилия.

– Мяу? – предположила Джулия.

– Нет, пусть Джунипер ответит. Что сказала кошка, когда попала в пустыню?