Хорошее соседство

– Я не знаю точно, но боюсь, что к девяти утра новости уже разлетятся. Прежде чем вы зададите этот вопрос – нет, они не знают имени Джунипер и не узнают, потому что она несовершеннолетняя. О нападении на меня тоже пока говорить не станем. Никто из представителей СМИ пока не получит подробностей. Расскажут только о мальчишке.

– Хорошо хоть так, – сказала Джулия. – По крайней мере все анонимно. Джунипер и так пережила слишком многое, – помолчав немного, она добавила: – И почему я сразу не поняла, что от этого мальчишки можно ждать неприятностей? Мне же с первой минуты показалось, что он какой-то… чересчур положительный. Черт бы его побрал.

Она ни на секунду не задумалась, правильно ли Брэд обрисовал ситуацию. Было намного проще обвинить темнокожего мальчишку.

* * *

Джулии было донельзя противно. Ее дочь дала обет – и, насколько знала Джулия, относилась к нему всерьез, – а теперь полюбуйтесь, что этот гнусный, испорченный тип с ней сделал.

Лотти тоже на сто процентов поверила Брэду. И когда детали этой истории начали понемногу распространяться от человека к человеку, из дома в дом, среди нас тоже нашлись те, кто посчитал его интерпретацию верной.

Но Джунипер все это не убедило. Она не знала о плане немедленно взять Ксавьера под арест и надеялась, что, когда его будут допрашивать, он сможет доказать, что он именно тот, кем его считала Джунипер. Без телефона, без компьютера она никак не могла с ним связаться, поэтому сделала что смогла: написала ему записку. Когда Лилия вернулась домой с вечеринки, Джунипер попросила ее выбежать через черный ход на задний двор, пробежать ворота и умирающее дерево и сунуть записку в пластиковом пакете под дворник машины Ксавьера или куда-нибудь еще, куда она сможет дотянуться.

Поклянись, что никому не расскажешь, велела она Лилии.

Клянусь.

Джунипер была невыносима мысль, что Ксавьер теперь ненавидит ее за то, что она не заступилась за него, не остановила Брэда, не попыталась связаться с ним, как только освободилась. Но она верила – Ксавьер увидит записку утром или, может быть, чуть позже. Когда вновь сядет в машину.

На следующее утро, в восемь пятнадцать, во двор Вэлери Алстон-Холт въехали три грузовика с репортерами. Припарковавшись у обочины тротуара, они, затаив дыхание, готовились писать о случившемся, ожидая, пока Вэлери (якобы) ответит на звонок, пока с кем-то (якобы) переговорит, и спрашивая друг друга, как мог Ксавьер Алстон-Холт, темнокожий юноша, мать которого подала иск на их любимую местную знаменитость, владельца компании «Системы климат-контроля Уитмана», перспективного и успешного владельца огромного особняка, изнасиловать несовершеннолетнюю белую девушку, когда все, что они о нем выяснили, показывало его как положительного молодого человека, хорошего ученика, талантливого музыканта с большим будущим. Возможно, были и другие чудовищные преступления с его стороны, которые ему все это время удавалось скрывать?

Как бы то ни было, они с облегчением обсуждали, что теперь Ксавьер какое-то время проведет под арестом. Значит, родителям юных (белых) девушек не стоит бояться, по крайней мере, пока.

Дверь дома открылась. Вэлери вышла.

Подошла к машине.

Села и уехала.

Мисс Алстон-Холт отказалась говорить с репортерами, сообщала первая же статья. Ее молчание заполнялось чужими домыслами, в которых фигурировали такие слова, как «недружелюбная», «надменная», «не идущая на контакт», потому что, как все мы знаем, СМИ – чудовище, всегда голодное до свежего мяса.

И вот сегодняшний выпуск самого популярного новостного канала:

Последние утренние новости: местный темнокожий мужчина обвинен в изнасиловании несовершеннолетней белой девушки…

Вот и все.

Глава 40

И, если уж говорить о ненасытных чудовищах: система уголовного правосудия должна быть эффективной (в определенном смысле), а не гуманной. Когда вас забирают, вас официально считают невиновным и в то же время с вами обращаются так, словно вы и есть тот массовый убийца, за которым копы охотились в течение нескольких месяцев. Никакого зрительного контакта. Никаких разговоров. Помещение для допроса – такое же пустое и холодное, как глаза тех, кто вас допрашивает. И когда мы говорим «процесс», мы имеем в виду, что по окончании этого процесса вы чувствуете себя коровой, которая чудом вырвалась со скотобойни.

Фото в профиль и анфас. Снятие отпечатков пальцев. Мазок на ДНК.

Конфискация всей одежды и аксессуаров. Осмотр всего тела, включая отверстия.

Оранжевый комбинезон, если вам повезет – вашего размера.

После этого – допрос. Вопросы, много вопросов. Человек, готовый сотрудничать, очень хочет на них ответить, высказать свою точку зрения, указать на ошибки, которые совершились и совершаются. Человек, готовый сотрудничать, когда слышит: «Хорошо, сынок. Почему бы тебе не рассказать нам все?» – отчаянно пытается прояснить ситуацию.