Хорошее время, чтобы умереть

У меня прямо дух захватило от предвкушения огромной радости. Кажется, вот оно, свершилось!..

– Катенька, девочка моя, принеси барышне стул и чай.

Девушка вышла из комнаты, старушка закрыла свою толстую, немного потрепанную книгу и положила ее на стол. «Вячеслав Шишков. Собрание сочинений», – прочитала я на темно-зеленой обложке.

– Меня зовут Прасковья Никитична, – сказала пожилая женщина и указала на стул, который в этот момент внесла в комнату Катенька. – Садитесь.

Я опустилась на жесткое сиденье скрипучего венского стула и замерла в ожидании. Прасковья Никитична разгладила на коленях плед.

– Так что именно вас интересует?

– Все! Все, что вы можете рассказать об этих людях. Как они жили, какими были, не случалось ли с ними чего-нибудь… необычного?

– Необычного? Хм…

Женщина неторопливо начала свой рассказ. Катенька принесла нам поднос с двумя чашками чая, я принялась потягивать ароматный горячий напиток. На первых порах я не услышала ничего интересного для себя, все то же самое, о чем уже рассказывали мне Элла Ивановна, ее родственники и сослуживцы погибшей. И тогда я решила дать Прасковье Никитичне наводку:

– Скажите, а вот когда Ахолия училась в институте… на последнем курсе… Ничего такого с ней не случалось?

Женщина на минуту задумалась.

– А! Так вот вы о чем! Могли бы сразу сказать… Да, это была жутко некрасивая история! Весь дом об этом говорил, гудел, как улей. Так опозорить семью!..

– Опозорить? Чем? – не вытерпела я.

– Как это «чем»? А разве это не позор – родить ребенка без мужа?!

У меня прямо челюсть отвалилась.

– Родить? А-а… кто родил?

– Как кто? Ахолия родила. На последнем курсе института, прямо перед последней сессией. Долго же она скрывала свою беременность! Лично я, хотя и жила с ними в одном подъезде, ничего не замечала до последнего момента. То есть, конечно, было заметно, что она поправляется, и все это видели, но она говорила, что у нее проблемы со здоровьем, кажется, что-то с желудком… А, нет, со щитовидкой! Ну, конечно, со щитовидкой.

Старушка пригладила рукой свои платинового цвета волосы, забранные назад гребенкой. Я отхлебнула еще чая и поставила чашку на поднос.

– Прасковья Никитична, а кого родила Ахолия?

– Мальчика.

– И как она его назвала?

– Кто? Ахолия? Да вы что, деточка! «Назвала»! Никак она его не назвала. Она его тут же бросила.

– Куда? – ахнула я.

– В дом малютки. Да, да, что вы на меня так смотрите?

– Извините, Прасковья Никитична, вы это точно знаете?

– Что она его в детдом сдала? Разумеется! Об этом все знали, весь наш дом… Конечно, все ее осуждали: девушка из такой порядочной семьи, отец – историк, известный в городе человек, книги пишет, а дочь ребенка нагуляла! Как он кричал на нее! Соседи снизу и сбоку слышали, а потом во дворе рассказывали, что он даже грозил ее убить! Вот до чего довели человека… Мать тоже жутко переживала, пробежит, бывало, по двору, спрятав лицо в воротник – стыдно было. Да, вот так все сложилось… Они вскоре уехали из нашего дома, от позора уехали.

– А куда, не знаете?

– Куда-то в Трубный район. Потом, когда родители умерли, я слышала, Ахолия первое время жила там же, в этом районе, на окраине, в коммуналке, потом, говорят, смогла вырваться из нищеты и даже стала богатой. Но это уже слухи.

– Да, и эти слухи верны, – кивнула я.

– Что? Ахолия действительно разбогатела? Удачно вышла замуж? – взгляд Прасковьи Никитичны стал заинтересованным.

– Нет, замуж она так и не вышла, но и не бедствовала: умерла в шикарной двухкомнатной квартире.

– Ого! Молодец… Впрочем, я всегда думала, что с ее характером она обязательно придумает что-нибудь такое и сумеет обеспечить себя…

– Какое такое? – тут же уточнила я.

– Понимаете, деточка, характер у Ахолии был… как бы это сказать?.. В общем, что-то с авантюрными наклонностями. Да. И еще она была безрассудно смелой и жадной. Я еще тогда думала: эта и в клетку к голодному тигру зайдет, если ей за это хорошо заплатят.

– Значит, ради денег Ахолия могла бы пойти на многое?

– Думаю, да. Она была дерзкой. Никто не смел перечить ее отцу – у того, как известно, был крутой нрав, – а вот она могла. И еще однажды был такой некрасивый случай… Не знаю, рассказывать вам или нет…

– Рассказывать, Прасковья Никитична, конечно, рассказывать!

– …Так вот однажды Ахолия вымогала деньги у одной соседки, которая имела, так сказать, связь на стороне. Ахолия то ли случайно увидела, то ли подглядывала за ней, потому что была в курсе, что ту изредка подвозил до дома какой-то субъект на своей машине. То есть подвозил не до самого дома, останавливал машину метрах в двухстах. Холя грозилась рассказать мужу соседки, и та платила ей деньги за молчание. Да, вот так вот. Она хвасталась, рассказывая мне об этом, вот, мол, как я лихо с нее «трешницы» получаю. Я ей еще сказала тогда: ты об этом особо-то не распространяйся, а то тебе по шее дадут. Она тогда язычок-то и прикусила… Неразумная дурочка! Но ей тогда было лет шестнадцать, не больше…