Хорошее время для убийства

— А вы? Тоже напились… в стельку?

— Нет, я не был пьян!

Маркби глубоко вздохнул. Допрос зашел в тупик. Трудно доказать, что в канун Рождества Саймон Парди ездил в конюшню и выпустил лошадей. Рождественский сочельник, как и канун Нового года, — время, когда все куда-то перемещаются. Молодежь ходит по пабам, посещает дискотеки. Среди этой публики много пьяных или обкуренных неизвестно чем, не говоря уже о том, что молодые люди поглощены собой и не замечают ничего вокруг себя.

— Хорошо, давайте вернемся к событиям на рыночной площади. Или нет, давайте вспомним, что было в прошлую пятницу. Вы были в Бамфорде и собирали подписи под петицией.

— Да! — удивился Парди. Упоминание о пятнице ему нё понравилось, и он насторожился. — А вы откуда знаете?

— Вас видели патрульные и половина жителей Бамфорда. Вы подходили и к покойной мисс Гарриет Нидэм.

— Разве? Не помню. Я ко многим подходил. Значит, ее так звали?

— Вы подошли к мисс Нидэм, — ровным голосом продолжал Маркби, — хотя, возможно, тогда еще не знали ее имени, и призвали ее подписаться под петицией. Она обругала и оттолкнула вас; вы ударились о дверь «Вулвортса».

— Эй! — обиженно воскликнул Парди. — Откуда вы… Чепуха какая! Кто вам сказал?

Маркби посмотрел на молодого человека в упор:

— Очень надежный свидетель.

— Да? Пусть ваш надежный свидетель убирается знаете куда…

— Так вы беседовали с мисс Нидэм? — почти закричал Маркби, не давая Парди договорить. — А когда она пошла прочь, выкрикнули: «Ну погоди, вот настанет второй день Рождества» — или что-то в этом роде?

— Не помню.

— Вы так крикнули. Вы были в ярости. И повод для злости у вас имелся. Она вас толкнула. Она выставила вас идиотом в глазах окружающих. Разве вы не разозлились? Разве вам не захотелось ей отомстить?

Саймон Парди провел языком по пересохшим губам:

— Требую адвоката!

— Правда? С чего вдруг?

— С того, что имею право, вот с чего! Требую адвоката. Больше ни слова не скажу, пока он сюда не придет. И даже не надейтесь, что я что-нибудь подпишу.

— Как же зовут вашего адвоката? — спросил Маркби, кивая Пирсу.

Глаза задержанного полыхнули злобным блеском.

— Колин Динс, — сказал Парди и с радостью заметил, как ошарашен старший инспектор.

* * *

Позже в тот же вечер Саймон Парди, на время освобожденный из-под стражи и получивший строгое предписание не покидать пределы города, отправился домой. Он жил на Джубили-роуд, застроенной домами эдвардианской эпохи. Дом номер 43, который он снимал на паях еще с тремя молодыми людьми, обветшал больше остальных. Каменная кладка осыпалась, а верхний парадный эркер заметно накренился. Из стен выпадали кирпичи, краска выцвела и облупилась. Здесь не было канализации. Поэтому жильцы в любую погоду должны были ходить в будку на заднем дворе, стоящую рядом с угольным сараем. Приличные господа не хотели селиться в такой развалине, и домовладелец радовался любым предложениям. Он сдал дом четырем молодым людям за весьма низкую плату.

Саймон поселился на Джубили-роуд после того, как познакомился в пивной с Миком Лири. Тогда он как раз подыскивал себе жилье, а Микки и еще двум девушкам нужен был четвертый компаньон, потому что их приятель неожиданно съехал. Троим платить за дом было не по карману; если же разделить плату на четверых, получалось вполне приемлемо. Саймон тут же вселился.

Микки работал неподалеку от Джубили-роуд, на складе; две девушки, Трейси и Черил, были продавщицами в супермаркете. После работы подруги одевались одинаково: в черные узкие брючки, черные кожаные куртки и черные замшевые сапоги. Крашенные в черный цвет волосы они начесывали и поливали лаком, так что пряди торчали пиками. В ушах, в носу, на подбородке — «гвозди» и серьги. Трейси и Черил были похожи и внешне: обе невысокого роста, коренастые, энергичные. Когда они шагали вместе по улице в своем черном прикиде, они были похожи на двух хищных пауков. Соседки Саймона не интересовали, как и девушки вообще. Впрочем, молодые люди его не интересовали тоже. В целом можно сказать, что он вообще не любил людей. Он всю жизнь был одиночкой, даже в школе. Саймона привлекали радикальные политические группировки, но в конце концов он примкнул к защитникам окружающей среды. Сейчас он собирал подписи в защиту несчастных лисиц, которых истребляют охотники. Но животных он тоже не любил. К дому номер 43 прибились два кота; жильцы подкармливали их — все, кроме Саймона. Его коты избегали. Мик — тот вообще обожал кошек, а девушки таскали для любимцев из своего супермаркета банки с кошачьими консервами. В общем, можно сказать, коты неплохо устроились. Только Саймона, записного защитника окружающей среды, они старались обходить стороной.

Вот и сейчас крупный черно-белый кот, увидев его, юркнул за живую изгородь из бирючины и спрятался там. Саймон, в незастегнутой шинели, проследовал мимо, загребая ногами. Он завернул в проем, где раньше была калитка. Другой, более предприимчивый трехцветный кот с надеждой прокрался на крыльцо. Саймон вошел в дом и быстро захлопнул за собой дверь, не дав коту проскочить следом.