Хорошие деньги

– Шустрее, щеглы, одеваемся! Вам тут не курорт.

Солдаты суетились, друг друга невольно толкали, выбегали в темный узкий коридор для построения; у всех были перепуганные, жалкие лица. Окладников не смог найти своего второго сапога, – встал в строй в одном.

– Что такое, воин?! – надменно-сердито посмотрел на него замкомвзвода.

– Извините, товарищ старший сержант, – ответил Василий, – я не смог найти сапог.

– Если прозвучит боевая тревога, и ты, воин, не сможешь, к примеру, найти свои брюки, а на улице зима, мороз жмет под сорок, что же – обморозишь свой…? – И сержант неприлично помахал рукой.

Солдаты икающе-угодливо загоготали. Окладников упористо молчал и прямо смотрел в глаза замкомвзвода.

– Почему молчишь, солдат? Ты, случайно, свой сапог не проглотил?

– Так точно! – неожиданно гаркнул Василий, вызывающе усмехнувшись сержанту в лицо.

– Отлично! Как твоя фамилия? Взвод, смирно! Рядовой Окладников, выйти из строя. Объявляю три наряда вне очереди. Встать в строй!

Вошел в расположение прапорщик Коровкин – командир взвода. Близоруко прищурился на замкомвзвода. Тот немедленно подал команду "смирно".

– Вольно, – без напряжения скомандовал Коровкин и махнул рукой сержанту, который, вытянувшись в струнку, хотел подойти к нему с обязательным в таких случаях рапортом. – Здравствуйте, товарищи солдаты! – Взвод недружно, неумело ответил. Прапорщик добродушно улыбнулся: – Ничего, научитесь. Скоро начнется для вас настоящая служба. В добрый путь, парни. Можно разойтись.

Василий стал искать сапог.

– Ну, что, нашли? – спросил у Василия Коровкин, когда он вылез из-под кровати с растоптанным, большого размера сапогом.

– Так точно, товарищ прапорщик, отыскал. Но в толк не возьму, как мой сапог за ночь превратился из сорок второго размера в черт знает какой, – вытянулся перед командиром Василий.

– Вольно, вольно. Все ли углы осмотрели?

– Так точно.

– Странно, куда же мог запропаститься ваш сапог?

– Не знаю, товарищ прапорщик.

Они посмотрели друг другу в глаза и захохотали.

– Так говорите, что сапог вырос за ночь? – спросил Коровкин, громко смеясь.

– Так точно, товарищ прапорщик! – потряхивал плечами Окладников.

Сапог так и не отыскался. Быть может, кто-то подменил или подшутил над Василием. И теперь ему невольно думается: а может, все лукавый подстроил, чтобы быстрее он, Василий, сошелся с Коровкиным – этим искусителем? А возможно, Коровкин и есть сам чертяка! Тщательно и взыскательно перебирает Василий в мыслях прошлое: почему именно ему суждено было сблизиться с прапорщиком?

8

Недели через две освободилось место заведующего столовой и продовольственным складом, и неожиданно на эту должность был назначен Коровкин. Он числился хорошим командиром взвода, заочно учился в каком-то институте и, поговаривали, со временем мог сделать карьеру, стать командиром роты, и в полку были крайне удивлены, что он ушел в какие-то кладовщики, завхозы – презираемое в армейской среде интендантство…

Взвод, в котором служил Окладников, весной временно направили на полевой пункт связи для выполнения технического оперативного задания. Василия назначили поваром, хотя он толком не умел готовить, однако научился быстро, как ему было свойственно. Жили в палатках на опушке леса. Продукты раз в неделю привозил Коровкин, Василий расписывался за их получение. Иногда прапорщик оставался в лагере с ночевкой. В один из вечеров, когда Василий дежурил на радиостанции, они разговорились.

С запада надвигалась густая сливовая ночь, и представлялось, что в лужах не вода, а чернила. Небо было беззвездным, давяще-низким, вдали, в деревеньке, уже погасли последние огоньки. Монотонно-устало тарахтел дизель. Радиоаппаратура работала без сбоев, в проводах и блоках шуршало электричество, зеленые лампочки безмятежно горели, а красные дремотно-тупо и никчемно торчали на приборных панелях. Василий, настежь открыв дверь душной тесной станции, то прислушивался к ночи, то пытался вчитаться в "Алые паруса", затрепанную книжицу, случайно отыскавшуюся в ящике с отслужившими свой срок радиодеталями. Ему минутами воображалось, что он – Грей, стоит на палубе "Секрета", который, пластая поднимающиеся волны, несется туда, где живет она, его добрая Александра-Ассоль. Потом задремал, и ему виделись яркие, пронизанные солнечными лучами паруса, которые хватал и разрывал ветер. Василий отчаянно стягивал дыры, но материя все равно расползалась. Он плакал, кричал и безысходно, отчаянно чувствовал, что не способен спасти паруса.

Василия толкнули в плечо, – он вздрогнул и очнулся. Перед ним стоял Коровкин и дружелюбно улыбался. Василию стало совестно и досадно, что его застали спящим на боевом посту. Резко встал перед прапорщиком, но ударился головой о низкий потолок. Было больно, самолюбие страдало, хотелось потереть ушибленное место. Собрался было отрапортовать, но Коровкин отмахнулся:

– Сидите, сидите. Все ли в порядке на станции? Связь устойчивая?

– Так точно.